Социальный механизм - это тоже механизм. Из него не получится выпилить деталь одним запретом. Общество может в каждом поколении объявлять более несуществующими личное рабство, торговлю людьми, единовластие и прочее такое. Однако всё это будет сотрясением воздуха.

Если концепт нужен в машине, если он выгоден, он продолжит работать. Возможно, что его замаскируют. По-другому назовут, покрасят в голубой и розовый. А то и вовсе полностью проапгрейдят, пересоздав на новых принципах. Но, если содержание человека в неволе когда-то доказало свою коммерческую эффективность, оно будет применяться пока не появится что-то более эффективное.

“Политическим усилием” ничего в этом мире изменить нельзя. Изменить что-то в этом мире можно только путем интеграции новых инженерных решений вместе с направленной селекцией новых социальных конструкций.

На сегодняшний день роль рабских колодок и цепей в удержании человека в неволе выполняют стратегические нарративы. Убедите человека ещё в детстве о том, что каждый должен сосредоточиться на чём-то одном и не распыляться, и вы получите отличного и умного раба, вечно трясущегося за свое рабочее место.

Если человек умеет качественно делать только что-то одно, он окажется прикован невидимой цепью к лаборатории, институту или станку. То есть к одному из весьма немногочисленных мест, в которых востребована его узкая специальность.

Из стратегии закабаления человека путём разделения труда растёт очень много нарративов прямо направленных на уничтожение свободы личности. Например миф о ценности “работы по призванию” несомненно стоит обществу многих десятков тысяч человеческих талантов. Если писатель готов работать где угодно, лишь бы там можно было писать, он скорее всего очень скоро перестанет писать что-то серьёзное. Он будет слишком уставать от написания всякой не имеющей никакой ценности ерунды на работе. Это же касается ученых и разработчиков.

Эйнштейн служил в патентном бюро. Спиноза шлифовал линзы. Так зачем тебе непременно нужно идти работать в какой-нибудь жуткий опен-спэйс тем, что они там называют “Junior Developer” для того, чтобы стать настоящим программистом? Устройся сторожем в зоопарк или пиши статьи о шиткоинах. И тебе будет хотеться программировать. Вернувшись же из айтишного опенспейса домой, ты точно ничего не накодишь.

Еще одним нарративом такого рода является сказка о “порабощающих гаджетах”. Мобильный девайс сегодня изображается чуть ли не как максимальное зло. Он и разобщает. Он и семьи разрушает. Он отупляет и вызывает импотенцию. И буквально все с этим соглашаются, распространяя закабаляющий нарратив.

Вот что я вам скажу по этому поводу. Без мобильного гаджета человек не сможет читать и писать за пределами своих библиотеки или же рабочего кабинета. Отсутствие гаджета привязывает зарабатывающего интеллектуальным трудом человека к земле не хуже крепостной зависимости. Без гаджета человек не сможет вдали от дома проверить свой банковский счёт. Не сможет легко ориентироваться в незнакомом городе и понимать чужой язык. Не сможет коммуницировать с близкими через тысячи километров.

Гаджеты и социальные сети так сильно освободили людей, что общество просто не могло не выработать нарратива о том какие все эти гаджеты плохие.

Среди моих близких друзей и знакомых, родившихся в разных “нехороших” странах были условно “цифровые” и “нецифровые” ребята. Первые искренне радовались социальным сетям и гаджетам, вторые упорно предпочитали “естественную жизнь”.

Сейчас, когда в мире творится чёрти-что, процент тех, кто оказался способен бежать из неблагополучных стран среди “цифровых” моих друзей приближается к семидесяти пяти. Из любителей “естественной жизни” и “реального мира” как то умудрилось покинуть “жуткую родину” не больше пяти процентов.

Представьте себе мальчика, который завороженно смотрит вслед скачущему в закат табуну мустангов. Заботливая красивая мама прикрывает глаза сыну ладонью и шепчет: “Не смотри на них, милый. Они тебя плохому научат”.
_________________________
Анатолий Яковенко “Распределенные Часы”. Интервью на YouTube канале “Incrypted”