Некоторые иллюзии таки развеиваются почти что у всех. Даже у тех кто, придя в гости, невзначай кусает хозяйскую собаку.
Вот например, все мы в юности, когда читаем Толстого или Достоевского, полагаем, что их писания отражают наивысшую точку интеллектуальной мощности своего времени.
Ну то есть были, понятно, всякие Менделеевы да Поповы, однако они не умели писать книг. Они другим занимались. Кто чем. Потому голосом всей бошковитой братии тех времён служили Толстые, Достоевские, а позже Бунины.
Отсюда делался юношеский наивный вывод, что мол весь остальной тогдашний народ, был проще и нелепее маститых литераторов. То есть казалось, что Пьер Безухов не потому всерьёз идёт убивать голыми руками Наполеона, что автор, написавший сей характер недалёк, а потому что натура человека, что служила автору образцом, была проста и бесхитростна.
То есть в отрочестве виделось, что хоть мир, описанный Толстым и нервным братом его Достоевским населяли исключительно вздорные дурни, сами два бородатых портрета были в том слабоумном царстве дураками наименьшими.
С тех пор мы все возмужали, и поняли как ошибались в юности. Вовсе не ходили вокруг Льва Николаевича слабоумные Пьеры, роняя слюну на нечистые зады своих многочисленных отпрысков. Нет и нет! Безухова Толстой выдумал по собственной недалёкости.
И выходит, что мы вовсе не знаем, каков по силе ума был современник Льва Николаевича. Потому что граф не вершина того интеллектуального айсберга, а нечто совсем ей противоположное.
А когда мы становимся совсем опытны, настолько, что нас того и гляди пристукнут из опасения нашей способности проницать что не велено, мы проницаем наконец страшное нам самим.
Мы понимаем, что и внимание к себе привлёк и любовь народную заслужил маститый автор именно своим слабоумием.
Человек любит видеть перед собой кого-то проще себя. Это даёт ему комфорт и уверенность. И автор просто попал под такой гешефт. И не стоит утешать себя тем, что тот же граф мог быть настолько умён, что выбрал притвориться слабоумным ради успеха. Так быть не могло. Просто потому что "успех" графа всё больше напоминал медленную гибель.
_______________________________________
"Пятницы у Вагинова" Алексей Горский. Ризографический репринт с издания 1925го года