Современный испанский кинематограф учит нас тому, что, опасаясь Неведомой Ебаной Хуйни, нужно понимать что это загадочное и грозное явление предпочитает выбирать себе аватары милые и беззащитные. Благодаря новым испанским режиссерам мы знаем, что самая неотвратимая и непонятная опасность, как правило исходит не от пьяных байкеров и тяжелых карьерных экскаваторов, а, напротив, от небольших девочек, щеночков, мелких птичек и тому подобной чепухи.

Вот, к примеру, немецкие дети. Мало есть вещей и явлений столь же располагающих к себе внешне, как дети немецкого происхождения. Они милы, белобрысы, улыбчивы и на вид удивительно вежливы и послушны. Однако именно эта хтоническая исконная няшность немецких детей и должна насторожить опытного и мудрого обывателя.

Вот к примеру, Сойер. Зовут его конечно иначе, Джим, по-моему. Но мы называем его исключительно Сойером за колоссальной разрушительности сочетание внешней учтивости и воспитанности, с дьявольской совершенно шкодностью.

Я уже как то рассказывал про creepy house в нашей деревне. Так вот, в этом пугающем строении обитает ватажка коричневых детей. До появления Сойера они были практически безобидны. Они почти не покидали присущего своему обиталищу гигантского участка и не доставляли никому беспойства. Но появился Сойер и возглавил сей незнакомый с высокой цивилизацией наивный народец.

Для начала они приволокли на бассейн огромный кусок пенопласта и полностью его распотрошили так, что бассейн оказался сплошь покрыт пленкой из белых шариков, липнущих к телу и вообще неприятных. Я пришел купаться. Коричневое племя и его белый вождь сидели на берегу и шумно радовались содеянному. Я осведомился:”Что это за дела? “. Сойер, глядя на меня умными, честными и невинными глазами, объяснил что приходил мужчина с огромными кривыми, торчащими во все стороны зубами и суковатой палкой. Он отнял у них пенопласт, на котором они мирно плавали, разбил его своей корявой тростью в крошку и сбросил все в бассейн. Их всех он туда тоже сбросил, но они выбрались, и слава Богу, что никто не пострадал. Эта версия событий не показалась мне убедительной, однако для того чтобы опровергнуть ее у меня не было достаточно улик. Посрамленный я удалился.

Следует отметить, что приведенный Сойером словесный портрет достаточно точно описывал одного живущего неподалеку нигерийского африканера. То есть умный мальчик стремился не только выгородить себя и своих клевретов, но и, заодно, спровоцировать вендетту между русскими и голландскими поселенцами.

На следующее утро бассейнщики вычистили воду. Сойер рассудил, что этого так оставлять нельзя и приказал своим приспешникам собрать со всей деревни сухие листья и набросать их в бассейн.

Сойер конечно никак не немецкий ребенок. Он ребенок американский. С немецкими детьми его роднит только покровительственная окраска. Он белобрыс, голубоглаз, нарочито бел и неотразимо учтив. Способности возглавлять первые попавшиеся под руку дикие племена и вести умелую международную политику он несомненно унаследовал от англосаксонских предков.

Подлинных, аутентичных немецких детей я встретил позавчера на пляже. Я сидел в шезлонге и по своему обыкновению писал роман о большой любви. Рядом резвились нативные, словно сошедшие с открыток 19 го столетия немецкие дети. Кажется они были даже в матросках, что конечно же полный перебор.

Дети были вооружены водяными ружьями размером с них самих, ввиду приближающегося Сонгкрана. Дети играли, я писал текст, умиляясь их чинному виду и поведению. Вдруг в один момент дети осатанели и стали в упор расстреливать меня из своих водометов. Залитый водой планшет тут же завис, я вскочил, закрыл умершее устройство телом и зарычал:”Что происходит, черт побери! “.

Дети вытянулись по струнке, разгладили матроски, поправили беленькие челки, округлили прелестные голубые глаза, и буквально пропели:”Дяденька, простите нас, мы промахнулись!”. Я понял, что совершенно не способен убить ребенка в матроске, и, посрамленный в своей славянской свирепости, поспешил нахуй с пляжа, сушить планшет в мешке с рисом. Надо сказать что до этого я так остро не ощущал своей полной беззащитности перед явлением природы или же культуры ни разу в жизни.

Если что, планшет высох и наутро заработал. На нем я и пишу сей текст, в надежде, что мой печальный опыт убережет других крупных и грозных существ от подобного рода опасностей.