(В этой части видео-репортажа все разговоры идут на английском языке. чтобы не затруднять читателя, в тексте приводятся русские переводы диалогов)

Стас Рыбкин: Сейчас четыре часа по-полудни и мы стоим на балконе, если так можно выразиться, Центральной Усадьбы владений Олега Батыгина. Я как-то не задумывался раньше о том, имеет ли эта, фактически независимая территориальная и социальная единица какое-то имя собственное? Как сами островитяне называют место, где они живут?

Вот тут, за столиком, мы видим Доктора. Он просил нас не оглашать своего имени, поэтому мы станем его называть просто Доктор. Мы все здесь ждём начала вечерики, под романтичным и ярким названием “Robinson party”. Я уверен, что для нас сегодня приготовлено нечто феерическое. А пока что мы с Доктором потягиваем американский бледный эль, сваренный прямо здесь, на острове и неспешно беседуем.

Доктор очень представительный мужчина. Он в шляпе и в светлом льняном костюме. По-моему он единственный человек на этом клочке суши, который носит костюм. Доктор в тёмных очках. В сочетании со шляпой это придаёёт ему совершенно шпионский вид. Думаю, что Доктор просто хочет спрятать своё лицо. Почему он предпочитает не афишировать свою личность я не знаю.

Мне кажется, что наша беседа с Доктором заслуживает внимания и фиксации. Поэтому я сейчас задам этому яркому человеку несколько вопросов перед камерой. Скажите, Доктор, у этого острова есть какое-то специальное название?

Доктор: Вы наверное заметили, что на острове обитает два комьюнити. Они конечно плотно перепрелись, но всё равно остались самостоятельными микро-культурами. Первое комьюнити - это горстка образованных людей, которые здесь живут. Точнее даже не горстка, а щепотка. Это Сам, то бишь Олег Батыгин, его супруга, Роберт, Алексей и мы с женой. Второе сообщество - это многочисленные родственники Дэльфин. Культурно эти два комьюнити отличаются очень сильно.

Мы говорим по английски, они на своём странном языке. Мы люди не верующие, они верят в свой причудливый культ, и Олег почему-то этому мракобесию потворствует. Мы называем остров просто “Остров”, они называют его “Старшая Сестра”. На их языке это звучит, как “Рахавави Зокини”.

Стас Рыбкин: Видимо существует так же и Младшая Сестра?

Доктор: Конечно. Младшая Сестра - это их Родина. То есть нищий залив местоположение которого нам запрещено разглашать. “Младшая Сестра” на их языке звучит, как “Зандри Вави”. Мы эту младшую сестру называем просто “Берег”.

Стас Рыбкин: У меня сложилось впечатление, что Вам лично не очень нравится то, что у Острова есть Младшая Сестра?

Доктор: С одной стороны мне и предложили это место только потому что у Старшей Сестры появилась Младшая. Когда население Острова увеличилось до цифры, которую мы тоже не должны озвучивать, Сам посчитал, что возить на континент каждого заболевшего хлопотно. И он нанял меня.

С другой стороны эта самая Младшая Сестра откровенно сидит на нашей шее. Например в прошлом месяце сорок пять процентов доходов полученных Островом отошло Берегу. Само собой, оттуда мы не получаем ни копейки.

Мне конечно грех жаловаться. Я не приношу Острову денег. Я нанятый стафф. По сути обслуживающий персонал. Но сорок пять процентов уходящих в пустоту доходов - это по-моему многовато.

Стас Рыбкин: Да. Это много. Но ведь на острове бесплатные жильё и пища. Ваши услуги тоже оплачиваются лично Олегом Генадиевичем. Я имею ввиду, что медицинское обслуживание на острове тоже бесплатно. То есть денег на жизнь вы здесь совершенно не тратите.

Доктор: Странная форма социализма, которая тут самообразовалась кому-то может показаться прекрасным и вожделенным устройством общества. Но я родился в социалистической стране. И я считаю, что мне крайне не повезло с местом рождения. Я предпочитаю оплачивать свою жизнь из своего кармана. Я вообще предпочитаю распоряжаться своими деньгами самостоятельно.

Стас Рыбкин: Скажите, а как много вы зарабатываете? Если этот вопрос кажется Вам не скромным, просто на него не отвечайте.

Доктор: Я зарабатываю чуть больше, чем у меня выходило на Родине, и несколько меньше, чем я получал бы, если бы работал врачом в Европе.

Стас Рыбкин: Спасибо за прямой ответ. Есть ли какая-то причина по которой именно Вам досталось это место?

Доктор: Я в своё время продал Олегу билет на поезд. Тот самый, который свёл его с Дэльфин. Олег вообще очень не любит привлекать новых действующих лиц в свою пьесу. Он знал, что я живу не в самых простых обстоятельствах на Ланке. И он пригласил меня сюда. Я был вынужден согласиться. Ситуация складывалась так, что мне в любом случае пришлось бы эмигрировать. А тут я получал гарантированное и бесплатное право проживания и рабочее место.

Стас Рыбкин: То есть вы не в восторге от того, что Вам приходится жить и работать здесь на острове? Извините, что спрашиваю. Мне это достаточно трудно себе представить. Тут самый настоящий рай земной…

Доктор: Да. Здесь красиво и уютно. Но в юности я мечтал не об этом… Я рос в стране, находившейся в состоянии затяжной гражданской войны. Я смотрел американские фильмы… Где-то был мир, в котором люди ходили на работу в хорошо оборудованные офисы. Участвовали в честных голосованиях. Грабили банки. Протестовали. Инвестировали. Играли на бирже и в казино. Бесновались на рок-концертах. Мчались в открытых автомобилях по бескрайней равнине.

А я учился в школе, которая наполовину была разрушена артиллерийским снарядом. Каждый день по пути их школы домой, я проходил досмотр военного патруля. Я жил в старом доме на берегу моря. И через окна я видел стоящие на рейде военные корабли. Периодически ночью меня будила артеллерийская канонада.

Школьником я подрабатывал в огромном, дорогом резорте. Туристам, которые там отдыхали было решительно наплевать на идущую войну. Она их не касалась. Они были, как боги. Вдали грохотали взрывы, а туристы пили лениво свои крепкие напитки. Лежали в шезлонгах. Разговаривали о ерунде. Им не грозили голод, жажда, война. Им вообще ничего не угрожало.

Однажды мой отец, водитель пикапа отвёз группу туристов в аэропорт. На обратном пути его машину остановили. Его расстреляли в коровьем сарае. Я даже не знаю кто его расстрелял. “Наши” или “враги”. Его убили, чтобы забрать автомобиль.

Само собой, потом я очень стремился наконец-то начать жить нормальной жизнью. Мне не нужны были никакие эксцессы. Я не хотел никаких загадочных островов. Тайных культов. Изоляции от мира. Запретов на разглашение чего бы то ни было. Я хотел ходить в деловом костюме в приличный офис. Водить солидный автомобиль. Общаться со сдержанными и приличными людьми. Ходить в дорогой ресторан. Читать утром газету. Инвестировать…

Стас Рыбкин: Спасибо, уважаемый Доктор! Вы очень исчерпывающе всё нам объяснили. Мы с Женечкой сейчас направимся вниз. Туда где заканчиваюся последние приготовления к вечеринке. Скоро всё начнётся, и если честно, то у меня сердце скачет в предвкушении чего-то феерического.

……………………………

Стас Рыбкин: Мы с Женечкой спустились в кают-компанию. Ту самую, где фреска и тяжелый длинный стол. Неподалёку молодые люди складывают высокую пирамиду из каких-то крадратных, спрессованных, явно растительного происхождения тюков. Женечка, скажи, тебе понравился доктор?

Женечка: Он симпатичный. Мне он немного напоминает доктора Грэгга из “Королей и капусты”. Вот только доктор Грэгг был пьяницей, а у здешнего Доктора совсем иной порок.

Стас Рыбкин: Порок? У доктора есть какой-то особенный порок?

Женечка: А ты не понял? Доктор слишком любит “инвестировать”. Он страстный и не слишком удачливый биржевой игрок. Собственно потому он и оказался заперт здесь, что проиграл крупную сумму чужих денег. И теперь ему затруднительно вернуться на Шри-Ланку.

Стас Рыбкин: Женя! Да ты настоящий Шерлок Холмс!

Женечка: Скорей уж я Глеб Жеглов. Я обхожусь без дедукции и прочих сомнительных трюков. Про то что доктор злостный игрок я узнала от его жены. Мы вчера с ней изрядно набрались.

………………..

Стас Рыбкин: Народ потихоньку собирается. Уже звучит музыка. Если честно, вот такие вот зарождающиеся вечеринки в сереневых тёплых сумерках из меня буквально душу вынимают. Помотрите на эти красивые силуэты молодых людей в полумраке. Кто-то пританцовывает. Кто-то стучит длинными пальцами в маленький бонг. Кто-то курит что-то. Кто-то кого-то обнял. К нам идут Алексей и Роберт. Они на самом деле похожи на Винтика и Шпунтика.

Женечка: Или на Петрова и Васечкина. Как ты думаешь, они любят друг друга?

Стас Рыбкин: Женя! Тебя вообще интересует что-то кроме интимных пристрастий малознакомых людей?

Женечка: Конечно! Меня интересует чем они питаются!

Стас Рыбкин: Здравствуйте Алексей! Здравствуйте Роберт!

Алексей: Добрый вечер!

Роберт: Привет!

Стас Рыбкин: Если честно, я испытываю некоторый трепет, общаясь с вами. Я никогда до этого не встречал настоящих технических гениев.

Алексей: Нельзя говорить таких вещей молодым девушкам!

Стас Рыбкин: Сегодня выходит так, что я собираю разные мнения об Острове, как о культурном и социальном феномене. Расскажите, чем является для вас Остров?

Роберт: Совершенно всем. Местом жительства. Источником дохода. Источником радости и наслаждения, надеждой на будущее.

Алексей: Остров это наш ребёнок. Мы его создали. Мы его воспитали. И теперь мы имеем право возлагать на него надежды.

Стас Рыбкин: А Олег Геннадьевич?

Алексей: А что Олег Геннадьевич?

Стас Рыбкин: У этого Острова два отца или всё-таки три?

Роберт: Это достаточно провокационный вопрос. Мы любим Олега. Он наш ближайший друг. И мы более всего не хотели бы как-то умалить его значение в судьбе обсуждаемого проекта…

Алексей: Это зависит от того, кого считать отцом. Если того, кто зачал ребёнка, то у нашего острова один отец - Олег. Если же отец - это тот, кто проводил бессонные ночи у колыбели и менял свою последнюю рубашку на памперсы, то отцами Острова являемся мы Робертом.

И тут дело не в том, что Олег мало работает. Он работает втрое больше чем мы с Робертом. Просто Олег не учёный в буквальном смысле. Он программист. Он может придумать красивую систему. Он каким-то специальным чувством ощущает отношения компонентов механизма. Он умеет систематизировать техническое рассуждение и повернуть его дискурс в неожиданную и победительную сторону. Но чтобы воплатить в жизнь проект, базирующихйся на действительных свойствах природы, у него недостаточно компетенций.

Роберт: В юности я путешествовал на Кавказе и слышал там любопытную интерпретацию Библии. По этой версии Бог не создавал мир сам. Бог - это что-то наподобии собственника-инвестора. У него были средства для создания Вселенной. И он вложился в этот проект. Выполняли же проект сама-собо черти. Во главе с CEO подрядчика, Сатаной.

Оттого мир и получился таким несовершенным, что он чертями деланый. А про то, может ли Бог строить миры своими руками, а не с помощью известных исполнителей мы ничего не знаем. Может быть есть другие, более ранние вселенные, где он делал всё сам. Возможно даже, что это они и принесли Богу средства на постройку нашего мира.

Алексей: Роберт ужасно быстро схватывает плохие привычки. В частности он научился от Олега много курить.

Роберт: Но согласись, мы не имеем права с полной ответственностью утверждать, что Олег не смог бы построить подобный проект без нас с тобой. Но этот конкретный проект был построен практически полностью нами двоими, если, конечно, говорить об этом проекте, как о научной и технической работе, а не как о результате рационального планирования и хорошего ресурсного обеспечения.

Алексей: Да. С такой формулировкой я пожалуй соглашусь.

Женечка: Скажите, а вы женаты?

Стас Рыбкин: Женя!

Роберт: Отличный вопрос! Мы женаты на Науке (Sciense). Официально. Месяц назад зарегистрировали брак.

Алексей: Наука! Иди сюда! Мы представим тебя журналистам.

Стас Рыбкин: К нам приближается очень красивая и юная темнокожая леди. Её на самом деле зовут Наука и она действительно является официальной супругой одновременно Алексея и Роберта. Насколько я знаю, Наука - родная сестра Дэльфин. Здравствуйте, Наука!

Наука: Здравствуйте, Стас! Только не задавайте мне ни каких сложных вопросов пожалуйста. Я сегодня уже много выкурила и могу нести чепуху.

Женечка: То есть вы втроем? Как здорово! Скажите, а это Ваше настоящее имя, Наука?

Наука: Да. Меня отец так назвал. Он решил, что раз его старшая дочь глубоко повязана с мистикой и магией, то младшая должна как-то эту ситуацию компенсировать. Поэтому он назвал меня Наукой и отправил учиться в физико-математический колледж. То есть отправил меня туда Бёнг Мин. Но папа об этом Бёнг Мина попросил.

Роберт: По-моему всё начинается! Музыканты уже расселись. Идёмте поближе к костру…