Перевозка трех тонн золота из Кучинга в Севастополь в конце девятнадцатого века не была тривиальной задачей даже для Командора, владевшего пятью небесными кораблями, использующими в качестве топлива и оружия “Изумруд Философов” или, по-другому “Зелёный Лев”.

Можно, конечно было собрать все наличные корабли в одну эскадру и везти золото, будучи уверенным в том, что ты довезешь его до места. Однако Сиду именно это решение не казалось удачным.

Сид был на виду у всего мира. Каждый его шаг обсуждался десятками, если не сотнями деятельных, влиятельных и очень опасных персон. До этого Сид ни разу не собирал свои корабли в одну эскадру. К тому просто не было повода. И если он сейчас их в неё соберёт, все решат, что перевозка трёх тонн драгоценного металла - это всего лишь прикрытие для чего-то неимоверно более важного и тайного.

Сид сильнее всего не хотел, чтобы влиятельная общественность начала размышлять о том, что за секретная масштабная операция готовится Коммандорами. Актуальный мир устроен так, что появившийся в головах власть имущих фантом тут же возникает и в реальности. Для того, чтобы начать мировую войну сегодня достаточно имитировать ее начало. Начинать же мировую войну Сид, по крайней мере в ближайшие пару месяцев, не планировал.

Поэтому на данный момент весь мир знал, что “Толстяк” повезёт золото в Севастополь без какого-либо сопровождения. Чтобы принять командование “Толстяком” Доктор Иоганн Конрад Диппель вылетел в Кучинг. Тут тоже не было ничего экстраординарного. Все знали, что у Риппера наблюдается серьёзный дефицит капитанов.

У Сида было всего пять кораблей. И это не объяснялось тем, что больше ему было не нужно. Дело было так же не в том, что содержать больше судов представлялось Рипперу слишком дорогим удовольствием. Каждый корабль Сида являлся действительно совершенно неотразимым оружием. Любой из его кораблей в дурных руках стал бы причиной настолько скверных перемен в актуальном мире, что даже думать о такой возможности не хотелось.

Именно поэтому Риппер так долго обходился единственным кораблём, “Элен и Николя”. Однако мир moving reign - это позиционная игра. Как только один Командор уходит из локации, в неё может придти другой Командор. Это не подлость и не предательство. Это в порядке вещей. Если Командор решил таки не возить весь свой скарб с собой, а иметь постоянную базу, он должен был позаботиться об её охране. Так у Риппера и появился второй корабль.

“Утюг” был построен как личное судно Чарли Брука. Чарли принял самое деятельное участие в проектировании своего корабля. “Утюг” полностью соответствовал характеру и уровню амбиций Раджи Саравака. “Утюг” представлял собой тяжелый летающий речной броненосец. Помимо того, что “Утюг” умел лететь над джунглями со скоростью колёсного парохода, он мог также плыть по реке. При этом его тянули два огромных пропеллера на корме. То есть “Утюг” был ещё и странным, неимоверно тяжелым и весьма неповоротливым речным глиссером.

“Утюг” был вооружен, как пират в кабаке. На плоской его крыше располагались две поворотные башни трехдюймовых орудий. Две крупнокалиберных картечницы защищали ему нос и корму. Кроме того по его бортам располагалось шесть обычных авиационных пулемётов. Понятно, что стандартный груз “зеленых бомб” “Утюг” тоже имел при себе.

Чарли был крайне привязан к “Утюгу”. Этот корабль был единственным местом, где он чувствовал себя в полной и совершенной безопасности. Когда Чарли обуревала ночная паранойя, а это случалось с ним нередко после периодов затяжного пьянства, он ночевал на своём, бессмысленно плывущем над тёмными, грохочущими джунглями ночного Борнео корабле.

Риппер любил Чарли. И ему было его бесконечно жалко. Чарли имел всё и он не был счастлив. О без конца рефлексировал, беспокоился и прокрастинировал. Риппер попросил доктора Иоганна посмотреть на Чарли пристально. Нет ли у Раджи какого-нибудь психического расстройства, которое можно было бы просто вылечить, скажем гипнозом, электричеством или серными ваннами?

Несмотря на сложное, вечно ноющее в груди, своё прошлое, Риппер был счастлив. Его увлекала быстрая и яркая жизнь. Он был амбициозен и полон надежд. Он с наслаждением рисковал и в упоении выигрывал. И он хотел такого же счастья для своего друга.

Вторым на свет появился “Толстяк”. Когда Сид начал развивать Транг, ему потребовался объемный грузовик для быстрых и масштабных перевозок. “Толстяк” вышел похожим на огромный, каплевидный летающий ангар. Он был слабо вооружен. Всего четырьмя авиационными пулеметами. Лёгкая “символическая” броня покрывала только брюхо “Толстяка”.

Капитаном “Толстяка” стал ушастый Джонни Колвиль. Тот самый, что много лет назад так хорошо показал себя в истории с копчёными головами. С тех пор Джонни вырос из простого лейтенанта дворцовой охраны в ближайшего доверенного советника правящего альянса по делам острова и коренного населения.

Джонни был отличным парнем. Изобретательным, храбрым и совершенно не обидчивым. Он считал что ему исключительно повезло с местом под солнцем. Он любил Кучинг и Борнео, гордился своим отношением к Дому Рипперов и представить себе не мог, чего ещё ему желать в этой жизни.

Надо сказать, что Джонни в этом отношении был прав. Ни в одной армии мира служака его склада и характера не получал бы столько свободы, комфорта, средств и уважения, сколько он получал в команде Риппера и Брука.

Коллвиля даже представить себе предателем было невозможно. У предателей не бывает таких оттопыренных ушей, крупных веснушек и широко распахнутых, круглых глаз. Весь облик Коллвиля словно вопрошал:”Чёрт, как же я сюда забрался, на эту драную высоту?”.

Незадолго до Суэцкого Кризиса Сид решил сделать своему другу Стронгбоу, крайне щедрый подарок. Он решил построить для него корабль. Империя Стронгбоу росла и периодически в зоне ее интересов вспыхивали потасовки, в которых серьезная военная сила не была бы лишней. Понимая, что Герцог будет отказываться от подарка, Сид решил сделать ему сюрприз. В Сараево, прямо перед гибелью “Элен и Николя” Сид передал Стронгбоу специально построенный для него корабль.

Судно называлось “Малыш”. По замыслу, дизайн корабля соответствовал когда-то любимой карибскими пиратами бригантине. “Малыш” превосходил в скорости “Элен и Николя” почти вдвое. И вдвое же был меньше водоизмещением. Корабль выглядел вытянутым, стремительным и очень изящным. Как и “Утюг”, “Малыш” мог перемещаться по большим рекам или спокойному морю, используя кормовые пропеллеры для глиссирования. На носу “Малыша” имелась башня с полутора дюймовой пушечкой. На корме стояла тяжелая картечница. Бортовых пулеметов было всего четыре. “Малыш” имел небольшую грузоподъемность, и обстановка на нём, в сравнении с “Элен и Николя” была спартанской. Стронгбоу не ценил и не понимал роскоши. Он просто её не замечал, равно как не замечал и музыки. Герцог был глух и неприхотлив, как pseudo viper.

Потом “Элен и Николя” погиб и Стронгбоу настоял на том, чтобы Сид оставил “Малыша” себе. Тогда в этом и на самом деле был серьезный резон. Рипперу было просто не на чем летать. Позднее, когда с верфей в Транге сошел “Бездушный” Сид пытался снова передать “Малыша” Стронгбоу. Но тот очень вежливо отказался. Свой отказ Герцог объяснил так.

- Мое главное и наверное единственное преимущество состоит в том, что я многое вижу. Слышу я очень плохо, но зрение у меня отменное. И самая выигрышная особенность моего зрения - это zoom. Если Аллаху и на самом деле придёт в голову увидеть чёрного жука на черной скале, он непременно использует для этой цели мои глаза. Я вижу каждого человека и каждую мелкую проблему всякой отдельной деревни. Я вижу кто что и с каким удовольствием ест и кто, кого и с каким уровнем страсти любит. С борта корабля я буду видеть много меньше. Я лишусь своего главного преимущества и в конечном счёте проиграю. Простите меня, мой друг, но я просто не могу принять этот ценнейший и щедрейший дар.

Джонни Колвилю не слишком нравилось водить грузовик, и он без труда выпросил у Риппера для себя “Малыша”. Таким образом “Толстяк” остался без капитана и был передан доктору Иоганну.

Доктору “Толстяк” исключительно подходил. Доктор планировал устроить в огромном складском помещении “Толстяка” передвижную биохимическую лабораторию. “Думаю, что сыплющиеся с неба гигантские ядовитые пауки - лучшее средство против армии состоящей сплошь из набожных ортодоксов”, - говорил по этому поводу Доктор.

Был у Сида так же ещё один корабль. Это судно Сид построил достаточно давно. В середине семидесятых. Судно называлось “Трещотка”. Корабль был совсем маленьким и груза поднять в воздух не мог вообще практически никакого. Его грузом были пушки и броня. “Трещотка” являлась сугубо военной машиной. Этот корабль развивал почти самолетную скорость и обладал очень серьезной огневой мощью. Две трехдюймовые пушки. Одна на носу, другая на корме. И четыре тяжелых картечницы. Две по бортам, одна на куполе сверху и одна под брюхом. “Трещоткой” корабль назвали из за специфической вибрации, свойственной ему на максимальной скорости.

Чтобы отдача тяжелых орудий не слишком влияла на курс корабля, в основании “Трещотки” был устроен здоровенный гироскоп. “Трещотка” был предназначен для быстрой и сокрушительной атаки и только для неё. Этот корабль создавался специально для капитана, которого звали Генри Андрес Бёджевайн.

Было несколько персон в этом мире, вызывавших у Риппера и Стронгбоу особенно пристальный интерес. Правильнее конечно сказать “было несколько негодяев”, но существует такой уровень общественного положения, на котором негодяйство словно отделяется от личности. Негодяйство становится подобием огромной военной машины, которой управляет в чём-то даже симпатичный и мудрый человек.
Одним из подобных деятелей был Ли Хунчжан - монополист опиумной торговли и одновременно влиятельнейший и эффективнейший политик Циньского Китая. И Риппер и Стронгбоу приставили к этому “китайскому мудрецу” каждый по своему, отдельному шпиону.

Как то ранним утром 1865 го года, когда “Элен и Николя” по малой необходимости висел над Шанхаем, прибыло донесение от того самого шпиона. В донесении говорилось, что Ли Хунчжан распорядился утопить одного видного и очень храброго американского моряка.

Маленький, кургузый голубой пароход шел из Сямэня в Шанхай. Судно было уже где то на середине пути, когда, к стоявшему у перил на корме Генри Беджевайну подошли два подвыпивших британских офицера. Они предложили Генри глотнуть рома, что он охотно и сделал. “Смотри, дельфин!”, - сказал первый, и показал куда-то далеко за корму. Генри рефлекторно обернулся и нагнулся вперёд над перилами. Тогда второй офицер сильно толкнул его в спину. Генри полетел в воду.

К чести Генри надо сказать, что он и на секунду не собирался тонуть. Он отлично плавал и очень любил жизнь. Генри провел в море почти четыре часа, когда “Элен и Николя” наконец нашел его и подобрал.

Биография Беджевайна оказалась насыщенной. Генри много путешествовал. Побывал в Индии, Австралии и на Гавайях. В какой-то момент он записался во французскую армию. В её составе Беджевайн отличился в Крымской Войне. Он получил несколько наград и приобрёл славу храбреца и головореза. Следуя извилистым жизненным путём наёмника, Генри попал в Китай.

В 1862 м году другой легендарный американский авантюрист, Фредерик Таунсенд Вард получил свою последнюю, пятнадцатую рану. В этот раз, пуля попала бывшему баловню судьбы в живот и шансов выжить у него не было. Умирая, Вард распорядился передать “Всегда Побеждающую Армию”, которую он создал и возглавлял, под командование верного и талантливого филиппинца по имени Маканайя. Однако циньские чиновники отказались выполнить волю покойного. Они отдали воинскую часть заместителю и первому помощнику Варда, яркому, эффектному и легендарному храбрецу Генри Беджевайну. И это было их большой ошибкой.

“Всегда Побеждающая Армия” и на самом деле была способна время от времени побеждать тайпинов, обеспечивая таким образом дальнейшее существование Империи Цинь. Фредерик Вард создал эту военную часть из китайских солдат, возглавляемых офицерами-европейцами. Офицеры были, само-собой, импровизированные. Вард просто переманивал самых отчаянных матросов из экипажей британских и американских судов, швартовавшихся в портах Циньского Китая.

Вард давал простым матросам офицерские погоны и жалования несоизмеримые с тем, что они получали на борту. В итоге он приобретал амбициозных, храбрых и преданных ему командиров. Знаний у них, понятно, никаких не было. Но зато были привычка драться без правил, смекалка и умение жить и действовать в новом, быстро меняющемся мире.

“Всегда Побеждающая Армия” просуществовала два года. За это время она выросла до 2288 китайских солдат, которыми командовали 104 офицера-иностранца. Обученность и боеспособность формирования за это время тоже серьезно возросли.

Тут-то Фредерика Варда и подстрелили, и во главе “Всегда Побеждающей Армии” оказался Генри Беджевайн. Не прошло и месяца, как главнокомандующий Беджевайн предал и Циньскую Империю и, в купе с нею, “Всегда Побеждающую Армию”. Он перешел на сторону тайпинов. Генри так объяснил свой поступок Сиду Рипперу:

- Я и глазом не успел моргнуть, как меня сделали командующим. До того из руководства я общался только с Вардом. Я служил себе и служил. Выполнял приказы, не раздумывая. Как обычный наёмник. А тут мне пришлось познакомиться с циньскими шишками. Я впервые увидал этих усатых вурдалаков живьём. Я понял кому мы служим… У тайпинов творился адов бардак. Коррупция, злоупотребления, анархия и вообще чёрти-что. Но любой бардак - это просто повод навести порядок. А среди упырей порядок в том и состоит чтобы людей живьем жрать.

В общем наёмник Генри Беджевайн оказался идеалистом. Совершенно неподходящее качество для наёмника. Но это же качество исключительно подходило адепту moving reign.

Генри присоединился к армии одного из лидеров тайпинов, Ли Шисяня. Такой поступок выглядел своего рода шедевром бессмысленного и беззаветного гусарства. Тайпинское восстание очевидным образом захлебывалось. Стотысячная южная группировка тайпинов к октябрю 1964 го года была в целом побеждена и рассеяна имперскими войсками.

Пятидесятитысячная армия Ли Шисяня являлась просто самым большим осколком того, разбитого войскового объединения. В силу некоторой удачи Ли Шисяню удалось закрепиться в Фуцзянь. Он где-то полгода удерживал Чжанчжоу. Однако было очевидно, что вся эта история стремительно катится к самой печальной развязке.

Именно в этот момент главнокомандующий “Всегда Побеждающей Армии”, бросил свой пост и примкнул к проигрывающему войну противнику. В этом было откровенное безумие. Но присутствовал тут и несомненный шик.

Армию Ли Шисяня разгромили. Генри Беджевайна взяли в плен и скоро депортировали в США. Каково же было удивление циньского руководства и лично Ли Хунчжана, когда они узнали, что Генри с полдороги в Америку повернул назад в Китай. Вот тут то Ли Хунчжан и не выдержал. Он отдал приказ утопить больного на голову лаовая. Понятно, что утопление должно было имитировать несчастный случай во избежание дипломатических недоразумений.

- Но, чёрт побери, - развёл руками Риппер, - Зачем Вы вернулись обратно в Китай?
- Мне в пути стало как-то грустно и безнадежно. В Америке Гражданская Война закончилась победой Янки. Было совершенно понятно, что там будет дальше. И мне это будущее не слишком нравилось. А в Китае Гражданская Война продолжалась. Цинь во всей его скверне и подлости ещё мог пасть, хотя вероятность этого была и весьма не велика. Вот я и подумал, что мне совершенно нечего делать в США, где всё уже кончено. И вернулся в Китай.
- Чёрт! Генри, мне нравится ваш способ рассуждать! Я хочу предложить вам стать бойцом десантного отряда “Элен и Николя”.
- А сколько денег? - поинтересовался Генри.

Сид назвал сумму.

- Хм! Это в полтора раза больше, чем я получал на посту главнокомандующего!
- Значит вы теперь у меня работаете?
- Да, конечно!
- Тогда будьте так любезны, Генри, сходите к барной стойке и принесите пинту скотча и два шота. Я хочу расспросить вас о некоторых подробностях упомянутых Вами событий.

Десантный отряд "Элен и Николя" состоял всего из пяти человек. Генри стал там шестым. В отряде не было лейтенанта. Бойцы сами, стихийно выбирали про меж себя лидера. И через пару-тройку проведенных боевых операций роль такого, бессменного вожака, закрепилась за Генри Беджевайном.

Лидер десантников флагмана Сида Риппера автоматически становился командующим всех войск имевшихся, как в Сараваке, так и в Транге.

В какой-то момент Сид понял, что в роли главнокомандующего Генри много более полезен, нежели в роли десантника. Военное хозяйство Дома Рипперов было более чем обширно и размещалось на весьма отдаленных друг от друга локациях. Стало очевидно, что Генри нужен свой корабль. И Сид построил для него "Трещетку".

Когда Иоганн Конрад Диппель прибыл в Кучинг, прежде, чем принять под командование нагруженный золотом "Толстяк", он разыскал Генри Беджевайна и передал ему запечатанный пакет. Что за распоряжение было в пакете, доктор не знал.

А распоряжение было таким. Тайно привести "Трещетку" в максимальную боевую готовность. Следовать за "Толстяком" до Севастополя на расстоянии минимальной видимости. В случае нападения на "Толстяк" кого бы то ни было, уничтожить неприятеля. Захват пленных желателен.

То есть Риппер решил использовать золото и "Толстяка" в качестве наживки. Он закинул удочку, и теперь оставалось ждать, что за рыба схватит приманку. Отчего-то Сид был совершенно уверен, что транспортировка золота не пройдёт совсем уж гладко.

Чтобы рыба не блукала в поисках наживки, доктор Иоганн и Сид тщательно проработали маршрут перевозки, проходящий сразу над несколькими исключительно глухими, суровыми и безлюдными областями Евразии. Доктор и Сид сразу же наметили четыре идеальных места для засады на маршруте.

Карта маршрута постоянно валялась на виду у всех. Сид даже подумал, а не напечатать ли карту на первой полосе например в “Тавыш” или даже в “Утренней Фиальте”, но удержался от этого.
………………………………………….

“Толстяк” достиг пятьдесят третьего градуса северной широты, когда доктор Диппель начал снижаться. Сейчас было самое начало июля и здесь, над Кара-Кумами небо было совершенно безоблачным. Наискосок к горизонту лежал в грязно кремовых песках огромный, зеркальный осколок Каспия, а справа от него отставало огромное стального цвета ухо, озеро Кара-Богаз-Гол.

Озеро было местом таинственным. Можно даже сказать мистическим. Говорили, что на дне его есть гигантская воронка, через которую проваливаются в неведомые тартарары воды Каспийского Моря. Существовала версия, что эти воды проходят по подземным каналам и наполняют Арал.

Также говорили, что соль, которая сплошь покрывала скалы вокруг озера, была ядовита. Что солнце разогревает её, заставляет трескаться, и ветер, поднимает потом в воздух ядовитые соляные облака. Попавший в такое облако путник может и просто умереть, а может стать ходячим мертвецом.

Есть легенда об отряде, отставшем от войска Тамерлана и забредшем случайно к Кара-Богаз-Голу. Воины попали в соляное облако и оно опьянило их. Они увидели воду в озере и стали её пить. И кони их тоже пили. Вода была невыносимо горькой и солёной, но обезумевшие от жажды и ядовитых солей люди и лошади не замечали этого…

Эти солдаты не умерли. Никогда. С тех пор они так и блуждают где-то между Каспием и Аралом. Сжигают стойбища и деревни. Убивают людей и животных. Они не едят ни мяса ни растений. Им вообще не нужна пища. Из их высушенной солнцем и просоленной плоти торчат мечи, топоры и стрелы тех несчастных, что умерли, пытаясь оказать сопротивление безумному и бессмертному отряду.

Доктор Диппель слыл крупнейшим в мире специалистом в области, как физического бессмертия, так и химического управления поведением. Именно поэтому он и собирался непременно спуститься на берег легендарного озера и взять пробы тамошних солей и воды.

Кроме того Кара-Богаз-Гол был отмечен Сидом и доктором, в качестве последнего, четвертого места, удобного для засады. На другом берегу Каспия уже был Кавказ. Территория сравнительно обжитая и густонаселенная.

Доктор хотел потренироваться и собственноручно посадить корабль. Он встал за штурвалы, а рулевой отошёл к огромному, в три человеческих роста, армированному окну. Какое-то время рулевой просто наслаждался мрачным, суровым, но исключительно впечатляющим видом. Как и все матросы Риппера, этот мальчишка был романтиком. И вдруг он закричал:

- Доктор! Доктор! Там крушение! Обломки!

На северном берегу угольно чёрного под этим углом озера, около кривой песчаной косы, действительно лежали две огромные груды дымящихся обломков. Вне всякого сомнения это были остовы сгоревших дирижаблей.
………….
Доктор не спеша пробирался через всё ещё горячую, обугленную, уже присыпанную подвижным кара-кумским песком ветошь. Он выглядел смешным долгоносиком здесь под гигантскими рёбрами голых и почерневших шпангоутов погибшего аэростата. В руке у доктора был большой железный крюк. Он периодически что-то ворошил им или отдирал какой-нибудь грязный кусок от чего-нибудь.

Наконец доктор добрался до того, что осталось от гондолы. Стёкла окон оказались выбиты, и доктор без труда забрался в салон. Внутри было темно и он зажег налобный электрический фонарь. В дальнем конце салона что-то шевелилось. Диппеля пронзил мгновенный мистический ужас. Действительно в атмосфере Кара-Богаз-Гола было что-то такое, что заставляло грезить призраками.

Но, конечно, это был никакой не призрак. В дальнем конце гондолы возился ни кто иной, как Генри Беджевайн?

- Вам удалось найти что-то интересное, Генри? - спросил доктор.
- Скорее мне удалось не найти. Но именно то что я ничего не нашел, как раз и представляется мне интересным.
- Что вы имеете ввиду?
- Оружие. Я не нашел никакого оружия, которое могло бы хоть чем-то угрожать “Толстяку” ни на этом, ни на другом дирижабле. Если злоумышленники хотели нас атаковать, им следовало вооружиться либо трёх дюймовыми пушками, либо пороховыми ракетами. Но тут только стандартные четыре легких авиационных пулемета. Никакого дополнительного вооружения.
- Ракеты могли сгореть.
- Да. И тогда бы они разорвали гондолу в клочья.
- Оружия могло не быть только на этих двух дирижаблях.
- Почему? Почему злоумышленник вооружил не все свои боевые машины? И почему неведомый наш союзник сбил только безоружные аэростаты и дал уйти вооруженным? Я бы на его месте поступил бы с точностью до наоборот.
- Вы рассуждаете совершенно логично, мой друг. Мне тоже всё это кажется весьма странным… Ещё странно, что клейма на оборудовании не затерты. Я точно знаю, что у Мишеля Ардана существует специальная “Тайная Армада” для операций наподобие этой. Все машины упомянутой армады оснащены двигателями европейского производства и не имеют ни одного японского клейма. Здесь же даже тумбочка гордо сообщает нам, что она сделана в Японии...

Доктор Иоганн поднял обугленную тумбочку и увидел около нее какие-то фарфоровые осколки. “Ага…”, - пробормотал себе под нос доктор. Аккуратно собрал осколки и сунул их в карман.

……………………..

Сид спустился в свой кабинет на вилле “La Séparation” в Фиальте, на которой он жил уже второй месяц. Сид чувствовал себя исключительно свежим и отдохнувшим. Сегодня “Толстяк” с грузом золота наконец то прибыл в Севастополь, а значит на этой неделе Сид покинет любимый город и вернется к своим обычным многочисленным делам. Импровизированный vacation заканчивался. От этого было грустно и светло.

Сид раздвинул гардины, распахнул высоченные, в стиле art nouveau балконные двери и в комнату хлынул свежий ароматный воздух крымского предгорья.

Сид выволок на балкон плетеное кресло качалку и взял с рабочего стола десяток писем утренней корреспонденции, чтобы не спеша просмотреть их, сидя в старом кресле на тёплом ароматном ветру.

Первое письмо касалось таинственного крушения двух дирижаблей на пути следования “Толстяка”. “Трещотка” задержалась на месте происшествия, чтобы отыскать и расспросить свидетелей. В итоге, в паре десятков километров от обломков была найдена курдская семья сборщиков соли, видевшая бой.

Всего дирижаблей было шесть. Они прибыли на северный берег Кара-Богаз-Гола и повисли там, словно ожидая чего-то. На рассвете, примерно за восемь часов до того, как там появился ”Толстяк”, дирижабли были атакованы самолетами. Самолётов было чуть больше десятка. Один - очень большой, старый, потрепанный и ярко красный. Остальные современные, ладненькие, маленькие, песочного цвета.

Тут всё было совершенно ясно. Порко как-то прознал про засаду и решил вмешаться в ситуацию. О мотивах этой непростой личности можно было только догадываться, но действовал Порко Россо решительно. Он каким-то образом договорился с Анат, которая его терпеть не могла, и та выделила ему эскадрилью. Понятно, что привыкшие к дикому европейскому небесному рубилову Порко и летчицы без труда разбили небольшую флотилию медлительных восточных аэростатов. Два аэростата погибли. Остальные видимо бежали с поля боя.

Теперь оставалось только дождаться доктора, который своими глазами осмотрел место крушения, чтобы уточнить все детали…

Сид взял второе письмо. Конверт был необычный. Длинный, вытянутый, совершенно красного цвета. Адреса на конверте не было. Только надпись “Мистеру Сиду Малкольму Рипперу лично в руки”. То есть письмо было написано здесь, в Фиальте и, видимо доставлено с посыльным. Конверт оказался запечатан сургучной печатью рисунок на которой выглядел знакомым.

Это было стилизованное изображение рыбьего скелета. Длинная прямая черта, на левом конце которой была широкая стрелка, изображавшая рыбью голову, а на правом, точно такая же, но “клювом” к черте, символизирующая хвост. “Рёбра” рыбьего скелета, несомненно представляли собой буквы огамического алфавита. Сначала шло четыре “ребра” над чертой-позвоночником, потом одно “ребро” посередине черты, дальше шли три пересекавших “позвоночник” ребра и снова повторялась одна, черта посередине.

Сид с детства отлично помнил огам. В школе они с друзьями использовали его, чтобы писать записочки на уроках. Рыбий скелет читался как “caua”. Поскольку в огаме отсутствуют буквы “k” и “v”, можно было предположить, что “caua” - это на самом деле “kava”. И это уже имело смысл.

“Кава” называется психоактивный напиток, который готовят повсеместно в Океании на основе растения “перец опьяняющий”. Однажды, в пляжном гроте в Северном Борнео Сид Риппер сильно перебрал с этим напитком. Так сильно, что поутру оказался женат…

Там же, недалеко от грота, он и видел точно такой же знак. Рыбий скелет был вырезан на личном тотемном столбе одного авторитетного даякского колдуна. Всё это выходило исключительно интересно и загадочно…

Сид смертельно заинтригованный распечатал письмо. Вот что было написано на сложенном втрое листке внутри, идеальным чертежным почерком.

Дорогой мистер Риппер!

Я вижу, что чем дальше, тем больше средств и времени вы тратите на то, чтобы выяснить откуда таки взялась стартовая сумма, послужившая основой вашему нынешнему могуществу. Мне жалко этих распыленных впустую средств и жалко вашего драгоценнейшего для людей и технологий этого мира времени.

Вы можете прекратить поиски. Деньги эти дал Вам я. Вы не видите финансовых следов обсуждаемой суммы просто потому, что до того, как это золото стало вашим, оно пролежало в одной известняковой пещере недалеко от озера Кинерет около двух с половиной тысяч лет. Из того же источника пришло стартовое состояние Мишеля Ардана и ещё пары сильных Командоров.

Зачем я дал эти деньги Вам, Мишелю и другим? Для того чтобы создать moving raign разумеется. Явление moving raign - это самый эффектный и масштабный проект в моей чудовищно долгой, и, что уж греха таить, достаточно бестолковой жизни. Наш нынешний мир - это мир частников. И сам он - тоже частный проект. Мой проект.

Огромная просьба, не надо меня искать. Это решительно бесполезно. Я сам скоро появлюсь у Вас в гостях и мы славно повеселимся.

Искренне Ваш
Красная Рыбка

Риппер откинулся в кресле, уставился в глянцевое летнее крымское небо и задумался. О чём думал Командор никак не меньше десяти минут подряд мы с вами точно никогда не узнаем.


Сида вырвал из задумчивости стук в дверь. “Входите!”, - крикнул Сид, нехотя встал из кресла и вернулся в кабинет.

В кабинете был доктор Диппель. Он стоял около стола и что-то вертел в руках.

- Посмотрите, Сид, - сказал Диппель и положил на стол какой-то тёмно-синий осколок.

- Синяя чашка… - Сид взял со стола черепок и тщательно его рассмотрел, - Кофейная ... Достаточно редкая. Сплошная темно-синяя глазурь снаружи и синий же по бирюзовому узор внутри… Я видел такие и даже хотел купить, но как-то закрутился и не успел… Это какой-то Дальний Восток… Колоритный город… Шанхай?

- Нет. Сайгон. Только там такие и можно купить. Это очень специфическая мутация французской кофейной культуры на вьетнамской почве. Я нашел этот осколок в сгоревшем дирижабле.

- То есть это был не Мишель…

- Угу. Это был не Мишель. Это была дочь Мишеля, Ардан Аяко.

- Уверен, что сам Мишель о выходке своей Небесной Лучницы не в курсе. А то надрал бы задницу и отобрал бы игрушки…

- Извините, Сид, вы проницательный человек, но сейчас вы всё понимаете несколько не верно. Это не было выходкой.

- В каком смысле?

- Это был очень взрослый и продуманный поступок любящей и отчаявшейся дочери. На дирижаблях не было серьёзного оружия. И я навел справки… Мишель Ардан умирает. Ему восемьдесят шесть лет и похоже, что он страдает от запущенного диабета.

- То есть…

- То есть Аяко не было нужно золото. Аяко просто хотела поговорить со мной. Я недавно написал Ардану письмо. Пригласил его принять участие в процедуре омоложения, которую я для всех для нас подготовил. Мишель отказался. Очень вежливо. Он толком не объяснил резонов, но я так понимаю, что причины религиозного характера. Мишель стал синтоистом и он намерен просто отправиться за врата, когда придёт его время.

- Так значит Порко…

- Порко, к сожалению, снова наделал глупостей. Впрочем винить за это мы его, конечно, не можем. Сами виноваты… Развели тут мадридский двор… Прямее надо быть. И детям не придётся нас подкарауливать по подворотням ойкумены.

- Аяко просто хотела обсудить с Вами возможность вылечить отца помимо его воли. Господи, как же всё это душераздирающе грустно… И что-то в этом есть такое… Новое… Чего раньше у нас здесь не было… Словно случай вдруг перестал кормить нас с руки…

- Дети выросли.

- Да. Дети выросли... Это как раз естественно. Не естественно то, что мы не постареем. Мы не уйдём со сцены и не уступим им место. Такого в истории ещё никогда не было…

- Я как-то раньше не смотрел на вещи под этим углом. Это следует тщательно обмозговать.

- Непременно. Подъезжайте сегодня вечером ко мне в лабораторию. У меня как раз поспели сорок литров отличного сидра.

- Обязательно подъеду, друг мой.