Одиннадцатого июня 1868 го года в Бурраторе, крошечной общине, затерянной среди вересковых пустошей Девона скончался от очередного, третьего по счёту, удара Раджа Саравака Джеймс Брук. А через неделю о его кончине стало известно в Кучинге.

Раджа успел объявить своим приемником племянника, Чарльза Энтони Джонсона. Сид Риппер решил, что лучше будет, если его корабль, в те времена единственный, будет находиться поближе к его другу Чарли. Восхождение на трон всегда дело хлопотное и опасное. Сид был глубочайшим образом огорчен смертью Джеймса, и намеревался сделать всё возможное для того чтобы сохранить в целости Чарли.

Сид прибыл в Кучинг двадцать восьмого июня, и, конечно же встретил там приём несравненной теплоты. Друзья давно не виделись и пылко беседовали за обильной трапезой до глубокой ночи.

Утром Сид проснулся в отведенной ему комнате на чистом белье. Он решительно не мог вспомнить, как он туда добрался. Но в теперешних обстоятельствах это было и не слишком важно.

В одних белых ночных штанах, ступая босяком по, отполированному босыми ступнями придворных, досчатому полу, Риппер выбрался на вчерашнюю бамбуковую веранду. Веранда была совершенно чистой. Слуги еще на рассвете унесли стол, кресла, объедки и бутылки. Разве что слабый винный запах все еще плавал в горячем воздухе. От этого запаха Сиду сразу же стало нехорошо.

Стараясь аккуратно обходить солнечные полосы и квадраты на полу веранды, Сид добрался до перил. Здесь был ветер от реки и отсутствовал укоризненный аромат вчерашнего застолья. Однако ветра было маловато. Хотелось больше ветра, больше свежести, больше тени. Сиду пришла в голову интересная идея.

В паре сотен метров выше по течению реки стояла гигантская менара. Почти - что стометровой высоты монструозное, раскидистое дерево. Сид знал, что очень высоко в его кроне устроено комфортное, тенистое и продуваемое всеми ветрами пулеметное гнездо. Сид его сам там и устроил...
……………..

Риппер подтянулся последний раз и вылез на дощатый настил в развилке ветвей. На куче мешков с песком лежал в летней сладкой дремоте худой и ушастый шотландский паренёк. Стриженый под ноль, с огромным носом и необычно густыми бровями. Рядом с ним торчали в ультрамариновое, глянцевое, безоблачное небо все восемь узких, желтоватых стволов картечницы Гастингса.

Парня вроде бы звали Джимми. Набедокурившие по юности молодые люди со всей Британии бежали теперь, в частности, в Саравак, где для любого сорви-головы находилась работа, приют, а часто и дама сердца.

- Вот что, Джимми, - произнес запыхавшийся Сид, - Сходи-ка вниз, разбуди Раджу, скажи, что я его жду здесь. Скажи, что у меня есть план специальной операции.

- Меня зовут Джон, - ответил пулемётчик, - Доброе утро, Командор! Это официальный приказ или частная просьба?

- Доброе утро, Джонни! Это и то и другое. После того, как позовёшь Чарли, можешь быть свободен до вечера, - Сид достал из брезентового плоского бумажника, висящего на шее, на шнурке, пару смятых бумажек, - На, купи себе, то, что тебе нравится…

Джонни ушел, а Сид развалился на утрамбованном и нагретом им месте на мешках, закрыв глаза. Было исключительно хорошо и спокойно. Над головой, вокруг и снизу, мощно шелестела огромная толща листвы, давая ощущение совершенно неземного покоя. Свежий ароматный ветер ласкал лицо. Ненавязчиво и сладко щебетали вокруг невидимые птицы...

Люди - обезьяны. Они родом с деревьев. Об этом помнят мальчишки, устраивающие себе tree houses. Потом они забывают об этом в бесконечной погоне за славой, богатством и юбками. А зря забывают… Эта забывчивость лишает их простого, понятного и совершенно бесплатного счастья…

- Что, бл*дь, за специальная операция с утра пораньше? - над настилом появилась всклокоченная и потная голова Чарли Брука. Его рыжие усы выглядели сегодня как-то особенно мокрыми и обвисшими.

- У тебя есть совершенно великолепный, хотя и несколько ушастый боец по имени Джонни…

- Джонни Колвиль? Которого ты ко мне послал? Да он неплох, а что с ним?

- У него есть страшная тайна.

- Ты серьёзно? Какая у этого п*здюка может быть тайна?

Сид сделал очень серьезное лицо, поднял палец левой руки вверх и запустил правую руку под мешок с песком справа от себя. Выдержав надлежащую паузу, он извлек на свет большую жестяную коробку из под печенья в виде сердца. Сид потряс коробкой. В ней явно было что-то сыпучее. Что-то наподобие чая. И этого сыпучего было очень много…
………………………..
Друзья сидели на краю дощатого настила, когда Чарли заметил на горизонте точку приближающегося аэроплана.

- Сидди, это действительно самолёт, или я что-то понимаю неправильно? - Раджа на всякий случай протер глаза.

- Самый настоящий самолёт! Не представляю себе кому могло хватить дури сюда забраться?

- Ой… Да перестань… Совершенно кто угодно может быть… Загудел парень и полетел себе...

Риппер достал из-за груды мешков старую, латунную армейскую подзорную. трубу и, облокотившись о тележное колесо картечницы стал рассматривать аэроплан.

- Нет, это не парень.. - наконец резюмировал он.

- А кто? - Чарли отобрал у Сида трубу.

Пилот был что-надо. Сейчас он как раз собирался сесть на заросшую и достаточно извилистую реку. При этом загадочный лётчик закладывал изумительно смелые, чёткие, красивые виражи. Наконец самолёт оказался к наблюдателю правым бортом и Чарли смог рассмотреть опознавательные знаки. Конечно же это был не лётчик. Это была летчица. Опознавательных знаков было целых два. Первый, клановый и второй личный. Наличие второго знака говорило о том, что мы имеем дело не с простым пилотом, но с легендарным.

Так вот, первым знаком была, перечеркивающая круг, буква “А”. Перекладина буквы была длиннее, чем надо. Она пересекала окружность. В итоге буква напоминала ни то недорисованную звездочку, ни то сильно стилизованную птицу. Это был клановый знак летчиц Синайской Стаи. Самолёт был песочного цвета, что тоже было характерно для летающих амазонок.

Второй знак оказался много интересней. Синяя, напоминающая формой молнию, но с плавными, округлыми изгибами линия. Эта линия была личным знаком самой Анат.

- Что здесь делает Анат? Причём одна, без сопровождения…

- Прилетела поздравить двоюродного брата с будущей коронацией, я думаю, а заодно и посмотреть, как именно можно ему нагадить... Вряд ли она сильно горюет по папочке. Насколько я понимаю, она и Джеймс Брук друг друга на дух не переносили.

- Ничего не понимаю…

- Настоящее имя Анат - Анаис Брук. Она дочь и прямая наследница Джеймса Брука. И самая стервозная тётка от Английского Канала и до западного побережья Ирландии. Я имею ввиду, конечно, бОльшую часть земного шара, включающую в себя Австралию и Америку. На Британских островах у сестрёнки как раз есть одна опасная конкурентка...

…………………………………….

- Бл*дь, нет! Я же говорю, что мне напрочь не втарахтелся этот твой, так называемый “трон”! - Анаис Брук бурно жестикулировала. - Чем тут у вас вообще можно управлять? Тут же просто ничего нет, кроме попугаев и выпивки.

- Так что тебе тогда нужно?

- Мне нужна копчёная голова. Я слыхала, что у вас тут этого добра завались.

- Что?

- Копченая голова. Мне нужна всего одна, но если дадите несколько, я буду пропорционально благодарна.

- Зачем тебе копчёная голова?

- Лично мне она совершенно ни к чему. Мне нужен Бейрут. А вот у Его Бородатого Величества Абдула Азиза Первого есть специальная кунсткамера, предназначенная исключительно для личного пользования. Император собирает в ней всяческие сотворенные человеками мерзости. Не буду перечислять состав его коллекции, а то вас обоих и без того сейчас стошнит. Я думаю, что ему просто удобно иметь всю эту дрянь под рукой, чтобы поддерживать себя в определённом градусе мизантропии. И у него в коллекции нет ни одной копчёной головы. А мой двоюродный брат, о надо же, раджа Саравака, едва ли не ведущего производителя копчёных голов, во всей Азии! Перед моим мысленным взором возникает кристальной простоты и ясности план. Я лечу в Саравак к своему брату, он щедро оделяет меня копчёными головами, я отдаю эту мерзость императору, и он передает под мой контроль Бейрут.

- А зачем тебе сдался Бейрут?

- Я хочу сделать там культурный центр, наподобие Касабланки. Знаю, знаю... Вам этого не понять. Культура - это не то, что наливают…

- Но почему именно Бейрут? У тебя есть Иерусалим...

- Иерусалим религиозный, ортодоксальный город в пустыне. Мне нужен культурный центр, а не поножовщина. Ну и популярный культурный центр должен быть на море...

- Построй новый город, где-нибудь около Яффо. Делов-то?

- Я хочу Бейрут. Ты был в Бейруте? Нет? Вот поэтому ты и не понимаешь, моего выбора. Точно так же и я не понимаю, что особенного в самке орангутанга. Я же просто никогда её не пробовала.

- Видишь какая тут ситуация... Базовый месседж нашей политики - это полный запрет на всякое обращение копчёных голов в стране. Если я сейчас пойду к своим людям и скажу им, что мне вдруг потребовалась копчёная голова, я буду выглядеть, как Виктория, которой вдруг вздумалось станцевать у шеста в Ковент-Гардене.

- А что тут такого? Любой женщине время от времени необходимо станцевать у шеста.

- Да ничего. В Сараваке, нашими стараниями, больше нет копчёных голов. А если они и есть, то именно от нас их сильнее всего и прячут.

- Это, мальчики, уже детали. Главный месседж, который я хочу до вас донести - таков: если вы не принесете мне копченую голову, вся Британия узнает о том, что я двоюродная сестра Чарли. В том числе узнает об этом и ваша приверженная к пляскам у шеста королева. Вы ,помнится, планировали скорую коронацию? И я так понимаю, что в будущем вы надеялись получить независимость от Британской Империи? Как вы себе представляете колониальное королевство в лапах брата пиратки, подвизающейся при дворе Османского Императора? В общем, либо у меня будет копчёная голова, либо вас ожидают огромные неприятности...