У него не было печени,
Сердца, лёгких,
Кишечника, желудка, мозга,
Гениталий, хвоста и ног.
Рук у него тоже не было.
И само собой он был
Пронзительно одинок.
Иногда ему казалось, что
Одиночество свистит
В пустоте, как розга.
Но за свистом не следовало боли.
У него просто не было тела
И нечему было болеть.
Он не мог прекратить всего этого,
Ведь у него не было воли.
И ему не было жалко себя,
Поскольку некого было жалеть.
Да и не кому.
Он ничего не чувствовал
И не знал решительно ничего,
У него не было опыта
В той же степени,
В которой не было и его самого.
Он был бесполезней,
Чем спутанной шерсти клок.
Иногда, он пытался вспомнить
Свое имя.
Но и этого он тоже не мог.