Сначала они очень долго целовались. Алекс лежал на спине, а на нём Ямми. Они оба были одеты. Алекс в белый льняной костюм, а Ямми в своё громоздкое свадебное платье. Под потолком крутился вентилятор, с моря дул бриз. В комнате было темно. Немного света проникало через окно. Море было слышно, и морем пахло. Ещё пахло цветами, духами, кошачьей мочой из сада и вечерним тропическим потом. Большие выпуклые и упругие тёмные губы Ямми пахли отчётливой слюной, сандалом и совсем слегка рыбой, а дыхание её имело аромат глубокого, густого, ни с чем не сравнимого женственного тепла. Ни у одной женщины в жизни Алекса не было такого тёплого женственного дыхания.

Алексу жутко нравилось ощущать тяжесть большого тела на себе. Пока они целовались, он ощупывал широкую, массивную, бугристую ее спину, мясистые и мягкие, голые и бархатные плечи, огромный и твердый, как базальтовый валун, зад.

До этого у Алекса никогда не было полного партнера. Сначала он долго и не задумываясь спал с какими-то смазливыми и подтянутыми девчонками, которых находил в клубах и в сети. Первые серьезные отношения завязались с юной и прокачанной девушкой из фитнес-центра. Понравился запах ее пота. Провели вместе год. Бросил ее ради женщины-инструктора по йоге, сильно за сорок, просто потому, что она привела его в свою супружескую постель. Около двух лет Алекс проводил в их постели ночь раз в неделю. Это была прекрасная порнографическая связь и красивая дружба. Но он умудрился их полюбить. В итоге стал вести себя, как идиот. Расстались. Понятно, какие тела были у йогов.

Энн тоже была спортивной. Диеты. Утренние пробежки, Зумба. Как-то уже в Таиланде Энн привела достаточно полного парня из ЮАР. Не такого женственно полного, как Ямми. Просто здорового толстоватого мужика. Алекс принес им чай. Гость захотел, чтобы Алекс ему пососал. Алекс, конечно, с удовольствием это сделал. Но он тогда сосал одетому, сидящему на диване с чаем парню. Просто "разогрел" его перед сексом с женой. Он даже хуя-то его не успел распробовать. Что уж говорить обо всем остальном теле?

Было странно обнимать такое большое и плотно упакованное в ткань тело. Это было непривычно. В мозгу не срабатывал некий детектор, который сообразно ситуации должен был пропеть: ”Я обнимаю чье-то сексуальное тело, и это хорошо”. То тело, которое обнимал Алекс сейчас, не соответствовало каким-то параметрам. Его остро необходимо было тщательно исследовать.

Теперь они стояли перед освещенным снаружи далёким фонарём окном. Алекс поднял с пола вверх тяжелые крахмальные пышные юбки, пропитанные солнцем и пылью. Их было очень много. Ямми вытянула руки вверх, и Алекс наконец стащил тяжелое и упирающееся платье через голову. Ямми выглядела почти что багрово чёрным силуэтом на фоне окна. Её тяжёлый мягкий и мокрый живот нависал над белыми синтетическими панталончиками. Огромная квадратная бугристая попа, утянутая эластичной тканью, была сверху как полка, на которую можно было поставить кофейную чашку. Над впадиной между ягодиц лежал темный, влажный и бликующий валик плоти. Белый топик, утягивающий грудь Ямми, был совершенно тёмным от пота под мышками, и лямки его потонули в мягкой, ароматной наплывающей плоти. Но восхитительнее всего были ноги. Огромные, округлые, мощные, хтонически женственные, как у неолитических мадонн, с круглыми большими ступнями и тяжелыми наплывами тёмной плоти с обратной стороны бёдер. Бёдра были мягкими и нежными с внутренней стороны и твёрдыми и упругими, округло нависающими над коленями. Мощные голени. Толстые щиколотки. Ноги огромного, очень естественного и женственного существа. Но эти ноги были не только женственны. И это было очень важно для Алекса. Полную глубину и все оттенки этого чувства трудно передать. Но технически мысль очень проста. Вся описанная выше хтонически женственная, роскошная грузная плоть принадлежит мужчине, который выбрал быть женщиной, потому что обладал плотью слишком женственной и роскошной.

Алекс стянул с Ямми панталончики. Когда Ямми наступила на них, он поцеловал обе её ступни и наконец зарылся носом в пронзительно пахнущую сыростью и кошкой складку под животом. Маленький и твёрдый, как палец, член Ямми уткнулся Алексу под подбородок. Алекс взял член двумя пальцами, стянул крайнюю плоть и быстро сунул его себе в рот, чтобы не упустить тот первый, затхлый оттенок вкуса только что оголенной головки, который он так любил. Алекс облизал член от основания и до кончика. Провёл его головкой вокруг носа, по щекам, взял Ямми за ее огромную попу и несколько раз погрузил член Ямми глубоко в свой рот. И Ямми кончила. Алекс замер и зажмурился. Он просто обожал тот момент, когда сперма брызгает в рот.
- Извини, - сказала Ямми.
- За что?
- За то, что я так быстро.
- Это же хорошо, когда девушка кончает первой.
- Я скоро снова захочу. Я всё время хочу.
- Ты много мастурбировала?
- Бывало, что по семь раз в день.
- Господи! Как мне повезло!

Алекс потащил Ямми на кровать, положил на спину и стал вылизывать ей мошонку, внутреннюю сторону бёдер, в общем, ту область между членом и попой, которая у Ямми была так обширна и разнообразна, что за изучением ее стоило как-нибудь провести весь день. Вообще Алекс был глубочайшим образом потрясен тем, сколько прямого, физиологичного сексуального наслаждения дает очень полное тело. Буквально все рецепторы получают пищу более обильную и разнообразную. Запахи в разы острее и в десятки раз многочисленнее. Взгляд то и дело хватает всё новые и новые соблазнительнейшие картинки. Изгибы, широкие пространства, тяжёлые складки, тайные ниши. Полное тело – как огромная, влажная и ароматная гора, на которой открываются всё новые и новые великолепные ландшафты. То же самое и с тактильными ощущениями. Плоть, которой много, не так предсказуема, как обычная. Она и нежна и уязвима, груба и хтонична, натянута, как полный вина бурдюк, и напряжена, как мышцы на груди боевого коня, дрябла, как коровье вымя, и мягка, как бисквит. Она стекает, свисает, возлежит, распространяется, растекается, возвышается, обрывается пропастью… И со всем этим можно играть… Всё это можно бесконечно долго и не спеша исследовать.

Супружескую спальню Алекс переоборудовать не стал. Поскольку они с Энн с самого замужества причисляли себя к самой что ни на есть активнейшей части “сексуальной общественности”, у них технически не могло не быть в спальне огромного зеркала на потолке. Ещё одно огромное зеркало занимало всю стену напротив окна. И то, что Алекс видел сейчас в этих зеркалах, было просто удивительно. Он никогда не предполагал, что полное тело смотрится в постели настолько органично. Он никогда раньше так часто не поглядывал в зеркало во время секса. Просто потому, что раньше никогда не было настолько красиво. Это не было красивое от “Playboy” или даже от “Hustler”. Это было красиво так, словно его написал очень большой и одновременно искренний художник, вдруг увлекшийся порнографией. Таких серьезных, искренних и чувственных художников совсем немного. Караваджо, Поль Гоген, Пикассо, Фрида Кало, Стэнли Спэнсер, Ханс Белмер... Алексу пришло в голову, что человеческая полнота создана эволюцией именно для секса. Когда-то, когда естественный отбор ещё обтёсывал своим кровавым рубилом наш вид, а медийный эталон никак не влиял на сексуальную престижность партнёра, полные люди пользовались наибольшей сексуальной популярностью. Полнота такой же порождённый половым отбором аттрактор, как и павлиний хвост. Просто от современного человека его собственный павлиний хвост скрыт за сверкающим потоком разнообразной медийной мишуры.

Алекс перевернул Ямми на живот и принялся вылизывать ей попу. В процессе он просунул руку ей между ног и понял, что её член снова торчит. И тогда он выебап её в попу так же длинно и жестко, как когда-то его выеб ковбой. Он хотел, чтобы Ямми ощутила счастье полного растворения в том, что делает с ней мужчина. То чувство почти совершенного исчезновения собственного я, которое когда-то испытал он сам в столярном сарае. Болезненное, острое, невыносимое счастье. Наслаждение на грани ужаса и отчаяния.

Конечно, Алекс входил в Ямми нежнее. Он использовал много душного, клубничного лубриканта, приторный и животный запах которого превращает любой альков в провинциальный бордель. Но, тем не менее, он хотел, чтобы Ямми в полной мере ощутила, что её дерут и насаживают. Ощутила себя сучкой и шлюхой. Алекс всего раз в жизни ощущал себя сучкой и шлюхой. И он до сих пор не мог этого забыть. Ощущение себя сучкой и шлюхой было важнейшим, смыслообразующим сексуальным переживанием в его жизни. Это переживание было лучшим, что он мог подарить в первую брачную ночь своей любимой жене.

Ямми уже несколько минут размашисто мотала головой по подушке, предвкушая очередную невыносимую вспышку ужаса, боли и наслаждения от удара члена во что-то мягкое, нежное и уязвимое глубоко внутри. Алекс сжал её член в кулаке, и при следующей вспышке у Ямми внутри её сперма брызнула ему в руку. Алекс растер сперму Ямми по огромной, колышущейся спине перед собой, сделал чудовищное усилие, чтобы сдержать оргазм, и тут же продолжил драть Ямми с утроенной силой. И тогда к ним, с каких-то находящихся сразу за пиршественным залом Асгарда, сильно смахивающих на богатый лупанарий небес спустилось Волшебство Страсти. Теперь оно спустилось для того, чтобы остаться с этой странной парочкой навсегда.

В ту ночь Алекс кончил три раза, а Ямми все восемь. Алекс впервые за всю жизнь чувствовал, что он проглотил ДОСТАТОЧНО спермы. Когда фонарь за окном погас, а небо над старыми манго стало потихоньку светлеть, Алекс, теперь уже с полной уверенностью шепнул на ухо Ямми: ”I love you”. “I love you”, - словно эхо ответила Ямми.