Ковбой
Алекс родился в маленьком городке в Калифорнии. Его отец был выходцем из Советской России и писателем. Мать, напротив, не писала и, тем более, не читала ничего и никогда. Она носила яркие платья, выгодно обтягивающие спортивное, конопатое, кобылистое тело, с опасной лихостью водила пикап и возвращалась домой затемно.
В пикапе, на котором мать периодически проносилась мимо кафетерия, где Алекс делал домашние задания, на сиденье рядом с ней всегда был юный ковбой. Мускулистый, белобрысый и гладколицый парень. Когда он выбирался из пикапа, он надевал стетсон. Потому он и назывался "ковбой".
Алекс был высоким, худым и стеснительным юношей. И он любовался ярким, юным и смелым мужчиной, с которым мать проводила львиную долю своего времени. Парень нередко ловил на себе взгляд Алекса. Подмигивал ему и улыбался.
Настал день, когда Алексу положительно ответил престижный колледж. Алекс решил стать журналистом. Точнее, Алекс ничего не решал. Отец сказал, что у него есть литературный дар, прочитав единственный рассказ Алекса, в котором тот описывал, как юный ковбой и "country diva" в красном платье проносятся на старом пикапе мимо кафетерия, в котором сидит тщедушный и стеснительный лирический субъект неопределенных лет. И лирический субъект этот все бы отдал за то, чтобы быть кем-то из этих двоих в пикапе или же быть с ними. Именно этот оборот, то есть "To be one of them or to be with them", показался отцу Алекса гениальным.
Отец отправил рассказ на конкурс в престижный колледж. Рассказ победил в конкурсе, и колледж прислал Алексу уведомление о том, что его зачислили на первый курс. Как победитель конкурса, Алекс получил очень большую скидку на обучение. Естественно, он был ужасно рад этой новости.
Алекс пошел в кафетерий, чтобы показать письмо очень высокой, на две головы выше Алекса, красивой официантке, Рэйчел. "Езжай, учись, - ответила Рэйчел. - Когда вернешься, я за тебя выйду, если меня не заебут тут до смерти". Алекс спрятал письмо и сел в угол доедать свои горькие панкейки.
В этот момент пикап матери остановился перед кафетерием. Из него вышел ковбой и направился прямо к Алексу. А пикап с матерью уехал, взревев при старте, как обычно. Ковбой сел за столик, прямо перед Алексом. Снял стетсон. "Я хочу, чтобы тебе было что вспомнить в твоем колледже. Пойдешь со мной?" - предложил ковбой. "Да, пошли", - ответил Алекс, холодея внутренне от понимания того, что сейчас, скорее всего, случится что-то на самом деле очень желанное и решительно незабываемое.
Ковбой привел Алекса в высокий и светлый столярный сарай. Там пахло сосновой древесной свежестью. Под двускатной крышей плавала красивая летняя пыль, а на широком верстаке лежало несколько фигурных долот и рубанков.
Ковбой снял рубашку, и к сосновой стружке добавился запах пота, слаще которого попросту нельзя было себе вообразить. Ковбой пристально посмотрел на вспотевшего, неуклюжего и покрасневшего Алекса. "Точно хочешь?"- спросил он с какой-то учительской, мягкой строгостью. Алекс молча кивнул, хотя в голове его не было даже тени понимания того, на что он соглашается.
Ковбой подошел к Алексу вплотную, так что Алекса просто поглотил запах его тела. Алекс перестал замечать что-либо вокруг. Он просто смотрел на твердый, круглый и тёмный сосок ковбоя, находившийся прямо на уровне его глаз. Ковбой положил обе руки на плечи Алекса и легко надавил на них, понуждая Алекса встать на колени. Теперь Алекс понял, чего от него хотят. На это он был совершенно точно и полностью согласен. Он много раз представлял себе именно это, мастурбируя. Хотя, конечно, представлял он какую-то чепуху. Представить то, чего с тобой никогда не случалось, решительно невозможно.
В общем, Алекс сразу же упал на колени. Хуже того, он попытался сам расстегнуть молнию на джинсах ковбоя. Если серьезно, то сейчас Алекс опасался только одного. Что ослепительный сладкий августовский сон вдруг оборвется, и так ничего и не случится. Поэтому он суетился, пальцы его не слушались, и расстегнуть ширинку у него не выходило.
Но всё случилось, как надо. Ковбой сам расстегнул джинсы, спустил трусы и достал твердый, влажный и очень ароматный член. Он взял голову Алекса за затылок и притянул её ближе к своему паху, так что член ткнулся Алексу прямо в нос. “Открой рот”, - ковбой очень мягко, но как-то сурово провёл рукой по волосам Алекса. Алекс послушно открыл рот, как можно шире, и ковбой вложил туда свой член. Алекс сомкнул губы на члене и замер. Ковбой с удивленной и добродушной улыбкой посмотрел на него сверху вниз. “Теперь соси, - сказал ковбой. - Suck it, wee cunt! Suck it like a bitch in a porno!”.
Вот тут с Алексом и произошло то, что он впоследствии и назвал “волшебством страсти”. Дело в том, что Алекс никогда не смотрел порно. Отец как-то сказал ему, что порно убивает воображение. Что лучше мастурбировать так, без картинок. И Алекс мастурбировал безо всяких картинок, как правило, воображая себя на месте собственной матери рядом с ковбоем. Иногда, правда, случалось, что он воображал себя на месте отца. Он представлял, что лежит в супружеской постели и ждёт мать. Что она возникает на пороге, пропахшая виски, сигаретами и другим, юным мужчиной. Что она ныряет к нему под одеяло, и что он обнимает ее и просит: ”Расскажи…”. Странно, но на месте ковбоя Алекс себя никогда не представлял. Он вообще не хотел мать или кого-то похожего на мать. Он хотел быть ей или быть с ней рядом в её похождениях.
Так вот, несмотря на то, что Алекс вообще не представлял, как это делают сучки в порно, он вдруг начал сосать член с исключительной страстью и самым искренним наслаждением. Он завороженно водил членом по своему лицу вокруг носа, вожделенно ловя его запах, проглатывал его так, что член глубоко тонул в горле, вызывая рвотный позыв и слёзы из глаз, быстро-быстро двигал головой вперёд и назад, скользя мокрыми губами по головке. Водил головкой по своей щеке изнутри. У него изо рта лилась потоком слюна, и он понимал, что ковбою это нравится. И, наконец, он чувствовал характерные подрагивания члена перед скорой эякуляцией, переставал облизывать головку, и переключался на вылизывание яичек, чтобы помочь партнеру оттянуть оргазм.
Когда уже в третий раз Алексу удалось предотвратить наступающий оргазм ковбоя, тот оторвал его голову от своего паха. Алекс перевел дух, поднял глаза и спросил: ”А кто сосёт лучше? Я или мать?”. “Ты лучше, моя девочка, - ответил ковбой. - Жаль, что ты уезжаешь, я бы на тебе каждый день бы женился”.
Алекс понял, чего хочет от него ковбой. Ковбой хотел кончить в Алекса. Ковбою было важно лишить Алекса девственности “по-серьёзному” перед колледжем, и простого минета, даже очень хорошего, ему было мало. Алекса совершенно безумно возбудило это банальное павианье паскудство. Ему немыслимо захотелось стать девственной, безмозглой, охуевшей от гормонального взрыва сучкой, дающей молодому любовнику матери перед отбытием в колледж. Это было грязно особенной распространенной и обычной грязностью. Это было так же стыдно и нормально, как чирлидер, отсасывающая по очереди всей команде футболистов после матча. Потому это было и сладко.
Алекс сбросил брюки и рубашку и лёг животом на верстак. Ковбой вошёл в него грубо и быстро. Почти что без смазки. Перед тем как воткнуть свой член в зад Алексу, он только пару раз жирно плюнул тому между ягодиц и неглубоко протолкнул немного слюны пальцем внутрь. А потом резко вошёл. Было очень больно. Алекс не знал, нравится ли ему всё это. То есть ему очень нравилось осознание того, что его ебёт в жопу юный, бессовестный говнюк, который, к тому же, любовник его матери. Он не понимал, нравится ли ему то, что он чувствовал физически. Сначала было больно, и Алекс очень старался не закричать. Он хотел, чтобы говнюк думал, что шлюшке, которую он ебёт, всё очень нравится. Алекс даже старался двигать задом навстречу члену. И, хотя это у него получалось и не так ловко, как сосать, ковбой одобрительно хохотнул. “Нравится тебе, маленькая сучка? Сейчас я тебя поглубже надену!” - ковбой стал драть Алекса со всего размаху. Член твёрдо тыкался во что-то очень нежное и чувствительное глубоко у Алекса внутри. От каждого такого тычка расходилась по всему телу мощная холодная вспышка, состоящая на одну треть из наслаждения и на две из страха и боли. Каждая из этих вспышек была совершенно невыносимой, пока она длилась, и бесконечно желанной в короткий промежуток между вспышками. Алекс впился пальцами в край верстака и размашисто возил своей головой по столешнице. Теперь он стонал длинно и громко, замирая при каждой вспышке. Ковбой держал член Алекса в кулаке, и Алекс очень скоро спустил ковбою в руку. Ковбой вытер свою ладонь о спину Алекса и продолжал натягивать его ещё жестче, теперь держа двумя руками за талию. Наконец ковбой тоже кончил.
Ковбой сел рядом на верстак и технично левой рукой через голову достал бутылку виски.
- Будешь пить? - спросил ковбой.
- Конечно, - ответил Алекс, стараясь изобразить голосом юную, только что лишенную девственности дуру, которой как можно скорее не терпится испытать все остальные запретные взрослые радости.
- Какая же ты сучка, всё-таки… Ты меньше парень, чем любая настоящая, природная пизда. Неужели тебе всё это так понравилось?
- Мне ты понравился. Ты отличный ёбарь. Матери повезло.
- Ишь ты! - ковбой уже налил два шота виски и теперь протягивал один Алексу, - Ну, давай, дернем за твой успех в колледже. Чтобы у тебя там было больше мальчиков. Вряд ли такой сучке, как ты, захочется девчонку. Ведь так?
- Не знаю пока. Сейчас мне снова очень хочется тебя. Заправишь мне ещё разок?
- Минут через десять. Хорошо?
- Конечно. Я подожду...
Домой в тот вечер Алекс вернулся очень поздно. Около двух часов ночи. Утром мать не вышла его провожать. Потом она не отвечала на его письма из колледжа. А когда Алекс вернулся домой на каникулы, он узнал, что мать таки исчезла вместе со своим любовником и пикапом. Что у отца новая женщина. Очень вежливая, ласковая и словоохотливая толстушка. И что у новой отцовской женщины нет постоянного любовника. Толстушка просто давала всякому, кто ни попросит.