Солнце садится. Красный августовский закат. Я открываю тяжелые обитые медью двери, и мы с Вами, милостивый читатель, входим в длинный зал. На стенах разнообразное оружие, головы некогда побежденных зверей, и окровавленные знамена поверженых армий. Я беру стоящий в углу длинный посох с бронзовой тяжелой шишкой на конце. Точно такой же даю Вам.
-- Зачем это? – интересуетесь Вы.
-- Да, надо посмотреть, чего там на винограднике, а то пацан мой подзадержался.
-- Так одни и поедем?
-- Зачем ехать, пешком пробежимся, тут недалеко.
Совсем стемнело. Мы проходим глинобитные, кремовые ворота виноградника и останавливаемся на грязном утоптаном майдане. Я произношу какое-то короткое резкое, из одних шипящих состоящее слово, и бронзовая шишка моего посоха вспыхивает ярким, холодным, совершенно электрическим светом. Свет обнажает в душной малиновой мгле смыкающееся кольцо жутких, ощетинившихся оружием силуэтов. Виноградари приближаются к нам, источая свирепость и затхлую казарменную вонь.
– Черт возьми, -- говорите Вы сдавленым шепотом, -- На что ж ты рассчитывал?
-- На Вас, исключительно на Вас, любезный читатель, -- отвечаю я, вышибая сияющей шишкой своего посоха сразу из троих виноградарей то, что ходило у них за дух.

23 августа 2004