В целом деревня наша выглядит весьма благообразно. Большинство домов тонет в цветущей зелени. Вдоль заборов бегут стриженные живые изгороди. Золоченые домики духов днем блещут под солнцем, вмурованными в стенки зеркальцами, а ночью мигают разноцветными огонёчками. Поливальные системы наполняют воздух над газоном прохладной водяной взвесью, в толще которой висит мягкая задумчивая радуга. Крупные цветные удоды сидят по утрам на ветвях плюмерий и нежно поет вдали тележка мороженщика.

Однако даже в Небесной Руси есть свой Небесный Омск. Вот так и у нас в деревне есть свой Creepy House. И находится он недалеко от нашего пряничного домика. Можно сказать, что за углом.

Самым страшным всегда остается непостижимое. А если это непостижимое вдобавок неряшливо, обшарпано и темно на вид, наш робкий ум непременно станет рекомендовать нам держаться от обсуждаемого явления поодаль.

Жуткий Дом за углом совершенно непонятен. Например никак невозможно определить меру обеспеченности его владельцев. С одной стороны их участок вдвое больше стандартного приватного участка земли в нашей деревне, и дом, на этом участке стоит очень добротный и не дешевый. С другой, жители дома вечно бродят по своему гигантскому, заросшему бурьяном и бугенвиллией участку в одних нечистых на вид набедренных повязках со ржавыми тяжелыми мачете в худых, дочерна загорелых руках. На крыльце их дома, прямо перед дверью раположена бесконечно унылая на вид куча грязного мусора в человеческий рост высотой. Похоже что куча мусора выполняет функцию одновременно одежного шкафа и посудного комода. Время от времени какой-нибудь худой, жилистый и черный обитатель страшного дома ныряет в эту кучу, так что скрывается в ней до пояса. Наружу торчат только черные от хождения босиком пятки. Через некоторое время он извлекает свой торс обратно из заскорузлой ветоши, потрясая над головой старым ботинком, мотоциклетным шлемом или электрочайником и победно рыча.

Заправляет этим народцем пожилая леди, неряшливая, как мороканский попрошайка и агрессивная и шумная, как течная пантера. По нескольку раз в день над деревней раздается её леденящий душу вой. Иногда она гоняется за каким-нибудь из своих домочадцев с палкой по всему участку, крайне экспрессивно выражая свои ненависть и отвращение к несчастному. Как-то я наблюдал, проезжая мимо, как эта женщина выскочила на улицу из дома со сравнительно новым и приличным стулом в руках. Кровожадно вопия пронзительные проклятия на тайском, она сначала в два удара с хрустом разбила стул об асфальт, а потом долго и яростно топтала и рвала на части его останки. В холодном поту я проехал мимо. Через несколько дней я снова оказался напротив Жуткого Дома. Обломки стула так и валялись на дороге около ворот. Видимо домохозяйка всё это время отгоняла дворников от места расправы с предметом мебели. Хотя, возможно, дворники просто опасались подходить слишком близко к проклятому месту.

По всей видимости неряшливая крикливая леди управляет своим родом железной рукой. Поскольку домочадцы исполняют любые её приказы совершенно беспрекословно, какими бы абсурдными эти распоряжения не выглядели. Не так давно около Жуткого Дома стоял кособокий но уютный сарайчик. В нем коричневый народец хранил спинки кроватей, несколько десятков совковых лопат, тележные колёса, охотничьи деревянные рогатины и старый, ярко раскрашенный ростовой манекен. Однажды ранним утром над деревней разнеслись хриплые, отрывистые насыщенные решительностью, как осенняя туча влагой, крики. Коричневый народец высыпал из дому и зашелестел в густой траве своего участка, наподобие велоцирапторов из первого “Парка Юрского Периода”.

Сначала движение в высокой траве выглядело бессистемным, но вскоре стало понятно, что рой тёмных теней с тяжелыми ножами вьется вокруг сарайчика. Кто-то набросил на несущий столб верёвку и тянул, кто-то рубил опору, кто-то толкал корявую пыльную стену. Вскоре строение не выдержало натиска и обрушилось. Коричневый народец с визгом и довольным квохтанием бросился раздирать, рубить, и растаскивать пыльные останки.

Через некоторое время из остатков сарайчика и его содержимого коричневые сложили огромный пионерский костер, прямо посреди заросшего травой двора. Из костра торчала голова манекена и всё это вместе сильно напоминало последние часы капитана Кука. Туземцы подожгли кучу. Сальное оранжевое косматое пламя хищно рвалось к белым и нежным, как свежая сахарная вата облакам. Когда стемнело, посреди страшного двора светилась неоновым пурпуром огромная куча углей. Вокруг неё замерли сухие угловатые силуэты туземцев. На углях жарилось какое-то животное. Или не животное…

Коричневые дети необычайно улыбчивы и рассеяны. Они обожают играть на проезжей части и оставляют свои игрушки по всей деревне. Я никогда не слышал чтобы они шумели. Шумит в Ужасном Доме только матриарх. Остальные его обитатели исполнительны и безмолвны, словно матросы капитана Немо.

Однажды небольшой коричневый ребёнок врезался в забор на велосипеде, упал и безмолвно уполз в куст. Велосипед остался лежать на асфальте и пролежал так четыре дня, пока по этой улице не прошла наша славная Хироко.

Хироко увидала велосипед и захотела его примерить. Хироко по размеру не велика, и ей подумалось, что именно такой, подростковый велосипед придется ей впору. Она подняла велосипед и попробовала на нем проехаться. Получилось не очень хорошо. В этот момент из Жуткого Дома выскочила вождесса коричневого племени. Глаза её сияли яростью. В правой руке она держала обнаженную сковородку, а левой постаралась ухватить Хироко за горло. Однако не тут то было. Хироко ловко увернулась и показала агрессору отставленный большой палец правой руки.

- Злобная воровка! - верещала коричневая леди. - Ты хотела украсть велосипед у бедных детей!
- Да не хотела я ничего красть - ответила Хироко, - просто хотела посмотреть насколько он мне подходит.
- Я вызываю полицию!
- Да без вопросов. Только если твоя полиция не приедет через 10 минут, я пойду себе.

Полиция приехала минут через пять. Аж четверо полицейских. Подтянутый лощеный офицер в обтягивающей форме взял под козырёк и с вежливой улыбкой осведомился:

- Велосипеды крадем?
- Ни в коем случае, - ответила Хироко, - Я богатая туристка из Японии. Живу в Хилтоне и передвигаюсь исключительно на такси. У меня на Окинаве гидросамолёт. Зачем мне красть велосипеды у бедных тайских детей?

Офицер задумался. В словах Хироко явно был смысл, однако выглядела она подозрительно.

- В каком номере вы живете в Хилтоне?” - наконец спросил он.
- В сорок втором, дипломатическом - ответила Хироко, - там где четыре телевизора и две ванных комнаты.
- Ладно, ступайте - сказал офицер, - Только больше не трогайте чужих велосипедов пожалуйста. У нас в Таиланде это не принято.
- Какая интересная культурная особенность - ответила Хироко, - мы в Японии только на чужих велосипедах и катаемся!.
Нужно ли говорить, что в Хилтоне Хироко и не была никогда.

- Опасная ситуация, - сказал я, выслушав эту историю, - В Таиланде нет презумпции невиновности, и полиция должна по дефолту верить обвиняющей стороне. У тебя были все шансы оказаться в кутузке.
- Вот- ещё! - ответила презрительно Хироко, - Все вы, атеисты, ужасные трусы. А мне бояться нечего. Меня защищает Иисус.
- Какой Иисус молодец. Договорился с полицией…
- Да. Он вообще миляга. Я дважды пробовала воровать. Однажды булавку стащила, а другой раз тапки. Но Иисус сделал так, что я всё это тут же потеряла. И я решила, что больше не буду красть. Какой смысл, если всё равно всё потеряешь потом?