То есть можно сказать что в середине 1 го тысячелетия до нашей эры произошло некоторое событие, заставившее человека поверить в то, что он может непосредственно понять мир. Нужно отметить, что, по крайней мере в Европе, это же событие заставило людей поверить в то, что они могут между собой договориться.

Поразительная вспышка античной рациональности, сопутствовавшая зарождению протонаук и ранних художественных школ происходила на фоне подъема демократических взглядов на вещи. В тот же момент можно констатировать некоторое падение интереса к традиционным религиозным культам в обсуждаемые времена.

Нет, никто не перестал полностью верить в Зевса и даже в его отца Кроноса. Те же самые пифагорейцы были не только сборищем музыкантов и математиков, но и весьма странным и загадочным орфическим культом. Просто теперь они могли быть и были и тем и другим. В мире появилась “разумная альтернатива” поиску милости богов. Человек ощутил, скорее всего впервые, что способен манипулировать собственной и окружающей природой самостоятельно. В очень широких рамках и не прибегая к участию высших сил.

Так что же случилось? Я не знаю что произошло в обсуждаемую эпоху на востоке, но что именно случилось в Европе можно предположить. Весьма вероятно, что для Афин и прилегающих территорий, таким событием стал синойкизм.

То есть в течении буквально пары сотен лет некоторое количество аттических родо-племенных общин объединились вокруг тех или иных центров, создав полисы и научившись в них жить. Весьма вероятно, что жизнь людей в те времена претерпевала гигантские позитивные изменения на протяжении считанных поколений. Люди вдруг быстро перестроили свой мир. Буквально на глазах жизнь стала другой, и это впечатлило всех настолько, что сияние богов на время потускнело.

Надо сказать, что урбанизация в те времена оставалась таки очень низкой. Большинство людей продолжали жить как раньше. То бишь пасти коз, ночевать в вонючих пещерах, совокупляться с рыбами, варить кизяк. Всякий гражданин полиса мог отойти в изящно, но скромно расшитой тоге на пару километров от города и получить по голове смоченной в ослиной моче шипастой дубиной напоминание о том, какими были его предки всего пару поколений назад.

Жизнь общества в полисе серьезнейшим образом отличалась от жизни рода в деревне. Вокруг сразу стало слишком много “чужих людей”. Правила вдруг сделались слишком жесткими, а социальные потолки значительно менее проницаемыми, отношения более формальными и “бездушными”, а наказания неотвратимыми.

В общем трайбовый период существования человечества на этой отдельной территории закончился исключительно быстро. Для нескольких поколений людей цивилизационные выигрыши и, связанные с новой формой жизни неудобства, стали вдруг удивительно отчетливы. Из-за высокой скорости произошедших перемен времени на перестройку спонтанных социальных реакций просто не было. Поэтому выработка новых стратегий поведения в этот раз пошла в пространстве вербальном.

Тысячелетиями вырабатывалась эмоциональная карта “дефолтного человека”. Быстрый, флексивный эмоциональный ответ. Вспыльчивость. Разнообразные идиосинкразии и фобии, манифестация агрессивности, патологический интерес к слухам и заговорам, неприятие чужаков, сексизм и эйджизм. Всё это помогало выживать в родо-племенном мире. И всё это очень плохо подходило для жизни в полисе.

То есть на то чтобы создать новую “эмоциональную карту” времени не нашлось. И, поэтому пошло в ход сильное и радикальное решение считать всю “эмоциональную карту” нежелательной, по крайней мере для цивилизованного человека. Дикарь реагирует эмоционально и быстро, цивилизованный человек действует холодно, рассудочно и слабо эмоционально. Взвешенное решение не может сопровождаться эмоциональным всплеском. Потому что наши эмоции созданы для жизни дикаря среди дикарей, а не культурного человека в пространстве цивилизации.