Меня люто выбешивают умники, выступающие в том духе, что если бы я и такие как я "всё сделали правильно", сейчас бы урки и гопники никого бы не бомбили древними и жуткими советскими ракетами. Я, сцуко, не то что ни на каком этапе своей жизни не мог ни на что повлиять, я вообще не до конца понимаю, как я выжил.

Я учился в школе, в которой избиение "книгочеев" и "ботаников" после уроков считалось здоровым молодежным отдыхом. С одной стороны меня и таких как я терроризировало гобло, с другой советские учителя.

Я рассказал на итоговом экзамене по литературе наизусть "Емельян Пугачев" Есенина и мне поставили тройку. Чтобы не выёбывался. А когда я шел со школы после того памятного экзамена домой, мне встретилась знакомая тройка гопников. Мне пришлось пиздануть самого агрессивного из них припасенной ножкой от стула по черепу, чтобы прийти домой целым.

Интересно, что в спортивном зале школы где я учился, вечерами тренировались самые настоящие бандиты. Боевики. Они качали там мускулы, необходимые для того, чтобы грабить хилый нарождающийся бизнес и делить территорию. А я ходил мимо в школу с джинсовым хипарским рюкзаком, в котором, помимо учебников, лежали ножка от стула и карманный томик Ходасевича.

Потом я учился в ВУЗе. Там было норм. Но мне пришлось его бросить, поскольку моих родителей выпиздили с работы, и вместо того чтобы искать новую работу, они запили. Я переехал на съемную квартиру. Не жить же с двумя неадекватными алкоголиками. Родителей я кормил долгое время. Не бросать же их было с голоду умирать. Понятно, что они обычно пропивали еду, которую я приносил. Но не приносить им еды мне было как-то стремно...

Всё это время я читал книжки, писал тексты, рисовал, осваивал компьютер, учился кодить. Я обычно работал буквально черт знает где. В каких-то "квартирных офисах". В странных рекламных агентствах с большим круглым стеклянным окном спереди и крутящимся барабаном внутри. В обречённых, как миры Балларда, компаниях, высасывающих последние соки из своего владельца. В непонятных западных дизайн-бюро при постсоветских полузакрытых предприятиях. В конце концов я оказался в очень приличной IT компании. Но оттуда мне скоро пришлось уйти, потому что взяли меня туда в виде исключения. Такие, как я там были в диковинку. И мне там так и не удалось прижиться.

За весь свой долгий писательский век я дважды получил деньги за писательский труд. Первый раз двадцать марок за статью в какой-то небольшой перестроечной газетенке. Второй раз триста евро "за подпись" от итальянского издательства, издавшего мою книгу "Килограмм Взрывчатки и вагон кокаина".

Я выступал на сцене. В небольших около литературных клубах. С яркими агрессивными, обличающими песнями-кричалками. Однажды после такого выступления меня трижды ударили в спину ножом на улице. Месяц я отлежал в больнице. Потом мы с женой собрались и свалили из России. Мы уехали не по какой-то там квоте или репатриации. Мы просто взяли и свалили напрочь. В мир. С тех пор мы так и живём "в мирах". Без каких бы то ни было фундаментов или же гарантий.

Через год жизни за пределами России я понял, что я впервые пришел в себя. Я больше не прогрызал себе насквозь щеку. Не пил запоем. Не взвивался дроздом по любому поводу. Я впервые почувствовал, что я стал более менее адекватен. Что я больше не боюсь, что меня завтра убьют. Не боюсь остаться без работы и умереть с голоду. Не боюсь, что меня бросят в тюрьму за какой-нибудь мой подростковый стишок.

Обратите внимание. Я ни копейки никогда не получил за свои стишки ( перечисленные выше суммы я получал за прозу ). Я получил за них (хотя может быть в этом я себе и льщу) три ножа в спину, несколько раз по морде и несчетно угроз в личку и на почту.

Знаете почему меня так мало печатали? Да потому что меня полагали слишком неуживчивым. Я вечно ссорился с какими-то статусными попами, государственниками и фашугами, с которыми мои хорошие знакомые-издатели предпочитали мирно сосуществовать. "Нам С НИМИ тут жить..." - эту фразу я слышал раз пятьсот, как объяснение того, почему с такой одиозной фигурой как я, приличные либеральные деятели иметь дела не могут. Сейчас мне хочется ехидно спросить этих ребят: "Ну и как вам теперь С НИМИ живется?".

Я всю свою жизнь был в одном лагере под запретом, а в другом не желателен. И я на самом деле не понимаю, как мне удалось в этой ситуации выжить, заработать каких-то денег, уехать за рубеж...

Представьте себе, теперь те же самые ребята, которые когда-то объясняли мне, что им "С НИМИ жить" рассказывают мне, что это я виноват в происходящем кровавом кошмаре, поскольку недостаточно активно в своё время с ними консолидировался. Да пусть черти с вами в аду консолидируются, дорогие мои!