Я откусил от печеньки где-то треть и спустился в ресторан. Ресторан представлял собой широкую террасу над бассейном на уровне второго этажа гостиницы в “эльзасском стиле” в “Старом Городе” Чианг Мая.

Прямо под моим креслом изгибался над бассейном “горбатый” мостик и плыла по водной глади под слабым ветром синяя надувная лодочка.
Ещё на лестнице я заметил винтажного вида постер с двумя большими и предельно отчетливыми пивными кружками на переднем плане и расплывчатой и туманной третьей на заднем. На постере значилось: “Каждая третья кружка бесплатно”. Точно такой же постер висел на стене совершенно пустого ресторана. Играл хороший и очень неспешный фортепианный джаз.

Утром Анжела заметила, что именно такая музыка в Азии знаменует собой недюжинную дороговизну заведения. Я подумал и согласился. Азия любит знаки и символы. Их здесь нужно уметь читать. В частности дороговизну заведения помимо прочего всегда манифестируют слоны в интерьере. В нашем номере в виде слонов были сложены полотенца. Но и помимо того слоны смотрели на нас из всех шкафов и со всех полок винтажной “эльзасской” гостиницы.

Сейчас был низкий сезон и всякий номер в старом городе стоил где-то в половину своей обычной цены. Этот факт и позволил нам тут поселиться. Накрапывал дождь. Капли падали в бассейн и на ярко освещенные перила балкончика справа от меня. Балкончик был стилизован под пролом в стене. В проломе уже целый час с упорством созидающего гнездо ткачика толстенькая и прыщавая кхмерская девушка добивалась идеального селфи.

Помимо всего этого дождь так же падал на мраморный бюст юной и очень страстной ведьмы, эффектно подсвеченный сбоку ярким зелёным фонарём. С ведьмами в нашем отеле было даже лучше, чем со слонами. Ведьмами были помечены все банные принадлежности. Ведьмы в острых шляпах и с чёрными котами хитро щурились из-за фотографий блюд на лежащем передо мной меню. Даже на тканевых салфетках оказались вышиты летящие на мётлах колдуньи.

Идея неведомого мне маркетолога была в целом ясна. Обойтись без слонов в интерьере было никак невозможно. Но где слоны, а где Эльзас? Поэтому маркетолог и поручил дизайнеру насытить пространство ведьмами до такой степени, чтобы полностью нейтрализовать контр-стилистическое воздействие слонов.

Дизайнер отлично справился со своей работой. Костлявые, носатые эльзасские ведьмы смотрели на постояльца буквально из всех щелей. Смотрели пристально, словно стремясь распознать в каждом из нас извечного своего врага - презирающего порок кальвиниста.

Чтобы не сойти за кальвиниста, я решил спешно предаться какому-нибудь пороку. Обжорствовать было уже поздно и я остановился на пьянстве. Я попросил пару пива в надежде получить третье бесплатно.

Пиво мне принесли вовсе не в кружках. Полноватая и прыщавая кхмерская официантка поставила на мой столик три маленьких бутылочки обычного затрапезного “Chang”.

Я был вдохновлен постером с тремя кружками. И я ожидал получить, если не “Murphy's”, то по крайней мере “Chalawan”. Но мне принесли всего лишь ничтожный “Chang”. Да ещё и маленькие бутылки. Дело тут явно было не чисто.

Я заподозрил сразу два плутовства. Первое заключалось в том, что битый час созидавшая на балкончике идеальное селфи постоялица с какой-то тлетворной целью переоделась в официантку и принесла мне весь этот пивной whiffet. Девушки на самом деле были похожи ровно настолько, чтобы заподозрить, что они одна девушка.

Второе плутовство было куда как более прагматичным. На плакате с кружками ничего не говорилось о цене пива. Весьма вероятно так было сделано потому, что цена этого пива была не достаточно приличной для публичного ее оглашения. Скорее всего мне предстояло заплатить по паре сотен бат за каждую бутылочку, стоящую в любом 7/eleven не более тридцатки.

Это было действительно ловко. Ни то, что трюк с официанткой-постоялицей, который я совершенно тут же и без труда раскусил. В декоративном проломе стены показалась Анжела. Потом она с достоинством прошла в белом и длинном холщовом платье по соединявшему платформу ресторана со вторым этажом помосту. Красиво присела ко мне за столик. Взяла бутылочку пива.

- Это что, те самые “две по цене трёх”? - спросила она.
- Выходит, что так.
- И почём это всё?

Я развел в ответ руками.

- Давно мы не покупали ничего, стоящего неизвестное количество денег.. Я заметила там внизу, за воротами неплохую курилку. Большой стол на четверых, с мягкими креслами. А прямо напротив неё очень бойкая тайская лавочка, торгующая пивом по естественным, природным ценам.

Мы спустились в курилку. Я отчетливо помнил, как мы утром въезжали в отель. После того мы ещё несколько раз прошли тут же. Прямо перед входом в отель располагалась глухая бетонная стена, облагороженная огромным и ярким маг-реалистическим граффити. Какие-то ёкаи, коты, мотобайки с поросячьими головами, автобусы с акульими зубами, летящие на крыльях-ушах черепа, Годзилла в памперсах на младенческих ножках, лист кратома, на котором жук выгрыз застывшее в ужасе лицо и ещё много пёстрой всячины, смутно намекающей на пёстрый, богатый, но исключительно невнятный внутренний мир своего создателя.

Сейчас вся эта причудливая красота напрочь исчезла. Теперь на месте того графити и в самом деле располагалась бойкая лавочка. Анжела достала из кошелька сколько-то стобатных купюр и попросила меня пойти и купить пива.

Будто бы совершенно безо всякого страха я шагнул туда, где сегодня утром видел лишь глухую стену. В ту секунду, когда я перешагивал порог магазинчика я ощутил пронзительный сильный холод и в затылке у меня противно заныло. Стараясь не вдумываться в происходящее сколько-нибудь глубоко, я поспешил к пивному холодильнику.

В юности мне часто приходилось покупать пиво в подмосковном ларьке. Обычно перед таким ларьком толпилась целая куча свирепых гопников. Нужно было уметь так пройти сквозь их толпу, чтобы не обратить на себя внимание существ ее составляющих. Ещё в те времена я понял, что лучший способ избежать атаки опасных созданий - это перестать их мыслить. То есть нужно просто идти сквозь гопников, словно они роща деревьев. И они не обратят на тебя внимания. Точно так же я решил поступить с ёкаями.

Я сделал лицо бессодержательное и сирое, словно старый, волосатый кокосовый орех и открыл холодильник. Он был набит исключительно маленькими банками “Chang”.
То есть именно такой формой пивного продукта, которая подходила мне сейчас меньше всего. “Эх… Вот если бы было хотя бы “Leo”” - подумал я и тут же, углом глаза увидел что в холодильнике есть также и “Leo”. Всего один ряд. Самый крайний.

Банки с “Leo” были тоже маленькими. “Жалко, что нет больших…”, - подумал я, поворачивая голову в сторону изменчивого пивного ряда. И да! Банки буквально на моих глазах выросли. Стали большими. Полулитровыми. Стараясь не подать вида, что заметил такую метаморфозу, я ухватил четыре банки пива и поспешил к прилавку. Когда я протянул пиво продавщице, пожилой рыхлой леди с совиным, покрытым перьями лицом, я увидел свою руку. И я понял, что она нарисована.

Нарисована была не только моя рука. Нарисованным было совершенно всё. Продавщица, прилавок, яркие плакаты, ловцы снов и портреты гуру на стене. Каменные жабы и бронзовые колокольцы на этажерке, старый, прислоненный в углу самокат, пивные банки и деньги в моих руках. Нарисовано всё было вовсе не в стиле давешнего граффити. Рисовка была анимешной. Я был внутри аниме. И страшнее всего в тот момент мне было повернуть голову туда, где напротив заколдованной лавки за большим столом в глубоком влажном кресле под тяжелым, цветущим и мокрым кустом сидела с сигаретой, ждущая меня Анжела.

Я решил, что лучше таки будет сосредоточиться на оплате. И я посмотрел на банкноты у себя в руках. Вы когда-нибудь видели, чем расплачиваются между собой персонажи аниме? Вот и у меня в руках было тоже самое. Какие-то продолговатые прямоугольники с единственным, совершенно ничего не значащим лично для меня символом. Я смутно припоминал, что Анжела дала мне только сотенные купюры. Поскольку другого внятного решения я не видел, я просто отдал продавщице две бумажки. Обычно в таких лавочках банка пива стоит полтинник. Следовательно за четыре банки полагалось две имевшихся у меня банкноты.

Я протянул продавщице деньги. Женщина-сова взяла их. Я заметил белый бумажный браслет на ее руке. Просто склеенное из бумажной ленты кольцо к которому со стороны запястья был приклеен бумажный же, небрежно вырезанный круг, в центре которого оказался изображен чёрненький головастик. От головастика расходились во все стороны красные лучики. Браслет напоминал детскую поделку.

- Какой интересный у вас браслет! - сказал я - наверное ребёнок сделал? У меня тоже есть маленькая внучка. Я ужасно ее люблю.

Продавщица подняла на меня свой совиный взгляд и открыла клюв. Из клюва стали вылетать словно нарисованные чернилами спирали. Чуть оторвавшись от кончика клюва, спирали эти начинали причудливо корчиться, пока, наконец не превращались в плывущие в воздухе подёргивающиеся буквы. Мне казалось, что я наблюдаю пляску букв в воздухе целую вечность, когда чернильные линии сложились наконец в отчетливую надпись: ”Everything is correct!”.

Я взял с прилавка пакет с пивом и направился к “границе миров”. Туда, где между нарисованной лавкой и реальной дождливой узкой улицей был протянут по земле красный и противоестественно чистый шелковый плетеный шнур. Я перешагнул через шнур и перестал чувствовать себя нарисованным.

Вы когда-нибудь чувствовали себя нарисованным? Это интересное ощущение. Оно похоже на ощущение того, что ты вырезан из бумаги, но есть и особенности. С одной стороны ощущение собственной нарисованности предполагает некоторую ноту безысходности. Подспудное понимание того, что с поверхности на которой ты изображен ты никуда не денешься. С другой стороны ты отчетливо чувствуешь свою сопричастность со всем остальным нарисованным миром. Вырезанное из бумаги существо ничего такого обычно не чувствует.

Как только я перестал чувствовать себя нарисованным, я ощутил, что капли дождя молотят мне по макушке. Я посмотрел на пакет с пивом, опасаясь, что с таким трудом приобретенные банки обратились здесь, в брутальной реальности, в бумажных шинигами. Но нет. Банки остались полновесными холодными банками.

Я обернулся и взглянул на лавку. И нет, она вовсе не была нарисованной. Это была обычная дальневосточная лавочка. Ну может быть лица и фигуры продавцов и посетителей были слишком гротескны. И занимались они несколько странными делами. Например, широко улыбающаяся старушка в ярко синем халате лила из конического бронзового стаканчика какую-то чёрную и очень густую жижу в распахнутый рот зажатой в кулаке крупной белой мыши. Я тут же отвернулся. На сегодня я был сыт чудесами по горло.
………..
Видимо моё лицо выглядело как-то необычно, потому что Анжела спросила меня:

- Не легко было?
- Ну да… - ответил я, - Во первых я снова не понял сколько именно я заплатил. И самое противное, я не уверен, что я не расплатился чем-нибудь помимо денег.
- Думаешь обменял душу на четыре банки пива?
- Ну почему на четыре? Четыре банки пива в лавке. И три бутылочки в ресторане. Вместе это примерно шесть банок.

Я задумался. Какое-то время мы сидели молча во влажной прокуренной липкой тьме, отхлёбывая терпкое пиво из холодных и влажных алюминиевых банок. Наконец я решил проговорить свои соображения.

- Ты помнишь такой термин, как “мультипликация финансов”?
- Что-то такое смутно припоминаю.
- Ну это базовая идея современной прогрессивной экономической модели. Каждая ценность в этой ситуации продается по нескольку раз. Как это бывает практически? Ну вот, представь себе, что какой-то банк раздал кредиты всяким трейлерным людям. Они эти деньги, само собой, продристали. Процентов десять заемщиков что-то возвращают с пронзительным скрипом. Остальные просто забили болт. И вот банк, берет все эти кредиты. И возвращаемые и все остальные. Соединяет в один сложный, пакетный финансовый продукт и кому-то продаёт. А полученные от продажи деньги можно еще раз пустить на кредиты для тех же трейлерных парней. Ну, чтобы дать им хотя бы гипотетическую возможность погасить первый кредит деньгами от второго…
- Интересно. А к чему ты про это всё вспомнил?
- Да просто мультипликация финансов явно пришла к нам не из ангелических приделов…
- То есть ты размышляешь о том, нельзя ли продать душу Дьяволу несколько раз подряд?
- Ага. Ты всё правильно поняла. И самое забавное, что мультиплицируясь, акт продажи экзистенции перестаёт быть чем-то кошмарным и эссенциально дегуманистическим. Банку выгодно позволить трейлерным взять еще один кредит, чтобы погасить первый. А значит никто несчастных и обездоленных особенно трясти не будет…
- Чёрт возьми… It makes sense… С этим даже можно что-то сделать… Кстати, а сколько стоило твое печенье? Или ты и этого не помнишь?
- Нет. Это я помню отлично! Одна печенька стоила пятьсот бат. Я попросил у продавщицы скидку и она продала мне бракованную, треснувшую печеньку за триста пятьдесят…