Завтра, 21го августа Тайланд будет отмечать весьма причудливый праздник. День чествования буддийского святого по имени Чучок.

Чучока изображают в виде скрюченного вредного старичка с низким лбом и сальными глазками и чествуют исполняя в его святилищах, так называемые "Танцы койотов". Фактически "Танец койотов" представляет собой нечто среднее между стриптизом и гоу-гоу, однако реципиентом такого шоу является расписное изваяние согбенного дедушки.

Исполняют танцы койотов профессиональные танцовщицы, специализирующиеся именно в этой области хореографии. Говорят, что их услуги стоят несколько дороже обычных эскорт-услуг. Манера танцевать, и само название танцев были позаимствованы, скорыми на ассимиляцию всего что ярко, тайцами из голливудского кинофильма "Бар Гадкий Койот".

Как чествовали Чучока до 2000 го года (когда на мировые экраны вышел кинофильм "Coyote Ugly") я вам сообщить не могу. Вот если бы какой-нибудь обеспеченный университет выделил бы мне гранд на изучение данного вопроса, тогда бы да, а так не могу.

У Чучока принято просить исполнения желаний. В случае, если желание сбывается, Чучоку необходимо преподнести "Танец койота". Для этой цели, как правило нанимаются профессиональные сoyote dancers, хотя молодые эмансипированные тайские леди бывают не прочь отблагодарить старичка и самостоятельно.

Таковы нынешние реалии. А каковы истоки такого шаловливого культа?

История эта очень древняя. Произошла она, ни как не позже пятого века до нашей эры в центральной Индии. Впервые её рассказал Будда Гаутама, в тот день когда впервые вошел в родительский дом после обретенного просветления.

Он стоял в косом мощном пыльном столбе света вечернего солнца, вонзившемся в тронный зал и с интересом наблюдал как старательно старейшины изображают на лицах безразличное недоумение. Будда хитро улыбнулся и стал подниматься над толпой придворных вместе с толщей света, пылью и ощущением детского июльского счастья.

Стены вытянулись ввысь истончились, стали прозрачными, крыша ушла выше птиц и дом впустил в себя облака. Первым перед Буддой склонился его отец, потом все остальные. Облака, пришедшие в дом, стали тучами, тучи набрякли, загрохотало, и хлынул на пол тронного зала алый горячий ливень.

"Что это за дождь?" спросил Будду отец. "Этот дождь уже шел раньше", ответил Будда и продолжил:

- В своей прошлой жизни я был царевичем в королевстве Сиви и звали меня Вессантара. Моя мать в прошлой её земной жизни была принцессой удивительно щедрой и прекраснодушной. Мечтой её было стать матерью нового Бодхисатвы.

Оказавшись после смерти в небесном царстве она стала одной из спутниц Индры, и бог подарил ей десять высших благ, одним из которых было счастье дать жизнь просветленному.

Моя мать возродилась как человек,и вышла замуж за короля Санджаю, правителя легендарной страны Сиви. Мать моя так много раздавала бедным, что даже родовые схватки застали её в торговом квартале во время акта благотворительности. Там я и родился, и назван был "Тот кто родился в торговом квартале", на языке королевства Сиви "Вессантара".


Я жил, раздавая бедным то что имел, а имел я столько, что сто тысяч рук не смогли бы раздать это за сто тысяч лет. Родители мои потакали мне в моём увлечение благотворительностью.

Вскоре я полюбил девушку по имени Мадди, женился на ней, и у нас появились дети, Джали и Канхаина. Однако, сильней, чем к жене и детям, я был привязан к своему белому, как облако, слону, который родился со мной в один день и с которым я провел детство. Слон этот обладал удивительной способностью. Там где он появлялся шел дождь, и моя страна никогда не страдала от засухи.

Однажды король Санджайя решил, что дела государства стали ему в тягость, и я был коронован. Примерно в то же время в соседнем королевстве Калинга началась засуха, и я отдал им своего горячо любимого слона, чтобы они смогли с ней справиться.

Мой народ, узнав об этом, стал роптать. Они решили, что я подставил нашу страну под угрозу засухи, и пошли просить моего отца вернуться править и удалить меня от трона.

Я не стал спорить с народом. Вместо этого я раздал все свои личные вещи и драгоценности. Я решил уйти в лес с семьёй и детьми, и жить как отшельник.

Я запряг четверку коней в колесницу и мы направились в сторону лесистой и сырой горы Вамка. Один мой придворный-приятель посоветовал мне эту малонаселенную область. В шесть утра, по тёмной от росы дороге, мы отправились в изгнание.

По пути мы встретили крестьян, которые жаловались на то, что все их волы и лошади пали. Я отдал им своих коней. Однако пешком мне идти не пришлось. Несколько постоянно сопровождавших меня духов обернулись оленями и потянули колесницу в сторону потихоньку встающему над туманом расплывчатому силуэту Вамки.

Уже в тени горы, я отдал колесницу в утешение девушке грустно глядевшей в ручей, и мы пошли в горы пешком.

Несколько лет мы жили уединенно в уютной лесной хижине. Раздавать у нас было нечего, да и не кому, и, возможно поэтому, мы провели это время в покое и благоденствии.

Не далеко от нашей хижины имелась большая деревня, в которой обитал старый брахман по имени Чучок. Его жена была наредкость красивой, работящей и глупой женщиной. Она почитала своего ленивого старого мужа за святого, и обращалась с ним соответственно. Мужья других женщин в деревне смотрели на это, и требовали от своих жен такого же почтения.


Однажды девушки собрались и молча объяснили несчастной праведнице, что её усердие имеет некоторый веер социальных последствий. Полог глупости лежавший на душе девушки приподнялся от побоев и обиды, и увидела она на миг, что муж её ни какой не святой, а просто старый сластолюбивый пьяница. Она вернулась домой, и потребовала у мужа немедленно нанять прислугу. "Не будет прислуги, и меня тут не будет", - так она и сказала.

Старый Чучок, потеряв неожиданно преданную служанку, вовсе не хотел остаться и без юной жены с роскошным телом и, в силу любопытного простодушия, откровенной в любви.

Он понял, что слуг придется найти. Однако денег на слуг у брахмана не было. И тут он вспомнил о чудаковатом царевиче, который по слухам раздавал всё что у него не попросишь.

На следующий день он заявился в мой дом и попросил моих детей себе в услужение.

Жены моей не было в это время дома. Накануне она ушла в лес за ягодами, и обернувшиеся хищниками духи не подпускали её к тропе, ведущей домой.

Я решил отдать детей пройдохе, поскольку жертвы такого масштаба никто никогда до меня не приносил. Дети убежали и спрятались в пруду с лотосами. Я нашел их и объяснил в чем красота и величие того, что нам предстояло.

Всхлипывая, ребятишки наконец согласились стать рабами старого выжиги. Чучок связал им руки лозами, и ,потрясая клюкой, погнал их к своей хижине.

Когда жена вернулась и узнала о том, что я натворил, она упала без чувств. Три дня она лежала в потном бреду, бормоча имена детей, и я думал, что она умрёт. Я не отходил от неё, и постоянно бормотал, словно молитву объяснение своего поступка.

На третье утро горячка и бред отпустили её. Она очнулась, сразу сильная и уверенная, и сказала, что всё поняла.

И тут в дом постучал другой старик. Я впустил его, и он сказал:"Я слышал, что ты отдал своих детей в рабство старому Чучоку, может теперь отдашь мне в наложницы свою жену?". Я не колебался ни секунды: "Забирай конечно",- ответил я и и подтолкнул Мадди к старому наглецу.

Старик схватил Мадди за запястье, и глядя на неё снизу вверх сальными злобными глазками, спросил:"А ты, красотка, согласна?". "Согласна!" - ответила моя жена в ужасе от собственного поступка.

Старик потянул Мадди к себе, и тут же исчезли и дом, и шум водопада, и сырая жара. Мир стал чем-то вроде шелковых расписных ширм, за которыми скрывались духи с широкими веерами, ветер от вееров заставлял картины на шелке шевелиться.

Перед нами же стоял Индра, небесный супруг моей матери. "Теперь я верю, что ты то, чем стремишься быть. Жена останется твоей навсегда. И будет верна тебе, и не будет у вас ни ссор, ни бедности, ни болезней", - сказал Индра и словно вытек в мир, превращая вновь шелковые ширмы в живые пейзажи.

Надо сказать, что Индра не был единственным богом, испытывающим глубокую симпатию к нашей странной семье. А уж мелкие божества и духи смотрели на нас, словно японская школьница на белых котят в корзинке.

Эти веселые игривые создания привели Чучока с нашими детьми в Джатутару, столицу королевства Сиви и заставили его пройти через дворцовые ворота. Там наших детей увидел мой отец, и выкупил из у жадного старика.

Чучок получил за наших детей столько сокровищь, что стал богаче всех богачей в королевстве вместе взятых. В следующие несколько лет, он только ел самую дорогую еду, пил самые роскошные напитки и общался со множеством продажных женщин.

Собственно от всего этого он и умер. Наши дети показали нашему отцу где мы прячемся, он приехал к нам в хижину со всей свитой, в сопровождение тридцати слонов, груженных вином и снедью для роскошнейшего пира.

Пока мы пировали в хижине, слуги отца строили широкую дорогу от хижины до дворца. По этой дороге мы потом вернулись в родной дом, шумной сверкающей процессией. И вот, когда мы снова перешагнули родной порог, хлынул алый ливень.

На взгляд европейца, привыкшего к "линейной схеме" справедливости и воздаяний, Чучок - однослойно отрицательный герой, которого совершенно не за что чествовать. Однако буддисты так не считают.

Чучоку выпало счастье участвовать в одной из смыслообразующих историй Типитаки. Он буквально своими руками творил смыслы, которые ведут людей к окончательному освобождению.

Конечно он хитрил, жадничал, обижал маленьких, и умер от обжорства. Однако это лишь брызги шуньи, имеющие такое же отношение к месседжу этой истории, какое имеют царапины и пятна на плёнке к сюжету старого, черно-белого фильма.

В данном случае месседж не просто больше совокупности событий. В этом случае совокупность событий и фактов весит исчезающе мало по отношению к месседжу. Как такое может быть? А мне откуда знать?
Я просто очарованный всей этой красотой фаранг. Я просто иду сквозь толщу этой гигантской и удивительно подробной культуры, непрестанно вертя головой, чтобы ничего интересного не упустить.