Настал момент, когда параллельная зелёная культура выросла и окрепла настолько, что стала способна поглотиль старую официальную культуру. Зелёные образовательные фонды просто скупали за бесценок крупнейшие библиотеки, университеты, лаборатории.

Обнищавшие и, соответственно, ощутимо опустевшие за годы глобализации высшие учебные заведения расцвели вновь, с распростёртыми объятиями принимая хорошо подготовленное и готовое щедро платить за обучение Зелёное Юношество. Преподавательский состав, окрылённый новыми горизонтами, охотнейшим образом включал в свои академические курсы элементы зелёной идеологии.

Завершив обучение, молодёжь шла в бизнес, в политику, в науку, в производство. Строго соблюдая принцип безоговорочного содействия членам своего братства, зелёные соискатели, и без того лучше подготовленные к жизни, нежели их сверстники других цветов, не оставляли конкурентам никаких шансов. Слаженная мягкая работа стремительно зеленеющих профессиональных сообществ превращала бизнес из бессистемной изнуряющей битвы за цифру на сёте в нормальную спокойную размеренную работу.

У зелёных профессионалов оказалась масса свободного времени, которого не было у профессионалов до всемирного позеленения. Время это они проводили в Зелёных Зонах, экологически чистых, райских уголках планеты, поддерживая тела и мозги в состояние готовности к «G-point», то бишь к моменту, когда программа уничтожения человечества будет запущена.
Жизнь на Земле стремительно налаживалась. Уменьшалась коррупция, выравнивались доходы. Имея гигантский пряник в виде Зелёной Элиты, незелёное юношество изнуряло себя интеллектуальными и физическими упражнениями, стремясь хоть на йоту приблизиться к «зеленоглазым»; контактные линзы, делающие зрачки изумрудными, стали для зелёных обычным имиджевым маркером.

Производство оптимизировалось, цены падали, зарплаты росли. Зелёная Идея становилась всё более популярной, хотя временами казалось, что популярности этой уже просто уже некуда дальше расти.

Король “Green Wave” поэт и музыкант Emerald Parrot пел в своей программной вещи под названием «Точка, которая есть у всех»: «Я проснулся голым на окраине Марракеша/ Я шел, как денди, в сандалиях, размахивая мудями/ Нищий скотовод отдал мне халат и пятьдесят баксов, которые он накопил за всю свою жизнь/ Он сказал, всё неважно, кроме того, что однажды/ зелёный ливень хлынет на Марракеш».

И это не было преувеличением. Дела обстояли действительно так. Человечество со специфическим юмором и даже с энтузиазмом восприняло идею своего скорого полного уничтожения.

Тот же Parrot в одном из своих многочисленных длиннющих интервью сказал: «Раньше это мне казалось странным, сейчас уже не кажется. Сейчас я вижу, что в этом есть какая-то колоссальная логика. Для того, чтобы начать жить по-человечески, человечество должно было согласиться на своё полное истребление».

Заняв ключевые посты в оборонных институциях, зелёные взялись за деконструкцию армий. Параллельно они развивали «вторую промышленность», необходимую для поддержания жизнедеятельности и боеспособности зелёных батальонов после того, как большая часть человечества, а стало быть, и «традиционной промышленности» будет уничтожена. Эти карликовые, но крайне эффективные и мобильные производства отличались исключительной надёжностью и, разумеется, полной экологической чистотой.

В целом, последние годы существования человечества стали самым счастливым временем его истории. Это была необходимая анестезия перед столь же необходимой, хотя и несомненно чудовищной операцией зачистки планеты от вида гомо сапиенс.