Эта гипотеза может, как служить продолжением предыдущей, так и являться совершенно самостоятельной. Всё зависит от того, сообщаем мы обсуждаемому процессу “разумный замысел” или же нет.

То если этот механизм возник сам собой, вследствие эволюции “корпоративного духа”, привычных хищений и стадного чувства, значит я сейчас просто продолжаю развивать предыдущую гипотезу. Если же такую схему придумали самые башковитые из топ-менеджеров корпорации - это совсем другая гипотеза. Само собой, чем больше “разумного замысла” в этой гипотезе, тем сильнее исходящий от неё дух конспирологии.

Ни для кого не секрет, что в нашем мире имеют место быть весьма серьёзные проблемы с изобретательством и наукой. Чтобы описать все эти проблемы мне придётся говорить без умолку, как минимум, неделю. Однако у всех этих проблем есть единственная причина. Это корпоративная культура, понятая максимально широко.

Изобретателю душно внутри корпорации. Изобретатель стремится изобретать и разрабатывать, а не искать одобрения начальства и сослуживцев. Все попытки вывести особенного, корпоративного изобретателя пошли прахом. На сегодняшний день стандартной является ситуация, когда огромные душные опенспейсы IT гигантов занимаются исключительно рутинной работой. Всё интересное и свежее отдаётся на аутсорс малым творческим группам. Эти группы очень часто собираются на один проект, и по его окончании разбегаются. Я сам почти всю свою жизнь работал ядром и зародышем такого сорта группы.

То есть сам я находился в штате компании и получал зарплату. Я выслушивал объяснения менеджеров, писал на их основе техническое задание, проектировал архитектуру продукта. После этого я собирал крошечную команду для реализации. Все реализованные мною крупные проекты были сделаны командой из двух-пяти человек. При этом, например, в сеульском оффисе компании в которой я работал постоянно сидят около сотни программистов. Чем они там занимаются мне сложно сказать. Платят им очень мало и относятся к ним совершенно без уважения.

То есть тенденция вынести творческих сотрудников за пределы корпоративного тела существует давно, и на сегодня она зашла уже очень далеко. Один мой знакомый программист назвал такие, работающие удалённо “выносные отделы” крупных корпораций “мошонками для яйцеголовых”.

Температура человеческого тела для сперматозоидов слишком велика. Поэтому тестикулы вынесены за пределы организма, в специальный, болтающийся между ног мешочек. Так же и рациональные компании позволяют действительным разработчикам продукта жить и работать за пределами токсичной для них атмосферы.

Однако такое устройство разработки решает далеко не все проблемы. Во первых в этой ситуации придумывают продукт таки всё равно менеджеры. Синергичные “ангелы” чья креативность не сильно превосходит креативность капустного поля. Хорошо если в компании самозародился из кулуарного шепота и корпоративного пьянства “тёмный ангел”, наподобие моего друга, продающего интересные идеи своим синергичным сослуживцам. А если этого не произошло? Как быть?

Однако проблемы у яркого продукта могут случиться не только в начале, но и в конце. Помните сколько лет Xerox держал в кладовке компоненты современного персонального компьютера, прежде чем их оттуда вытащил Стив Джобс? На сегодняшний день ситуация стала только хуже. Сплошь и рядом интереснейший продукт, на разработку которого были потрачены большие средства, так и не доходит до потребителя. Скажем из двадцать масштабных коммерческих приложений написанных лично мной в бой пошли только семь. Остальные были “проглочены” заказчиком. То бишь продукт планировали запустить, планировали, да так и не выпланировали.

Интуитивно понятно, что любая, решившая эти две последних проблемы управления, корпорация получит колоссальное конкурентное преимущество. Но как это обустроить?

Например, можно выделить особенно активному разработчику кусок земли, дать безусловный доход и послеживать краем глаза за тем, что он будет там сам потихоньку рожать. Удачные технологии можно покупать у него по старому знакомству по сниженной цене.

Как только я закончил с первым обустройством на острове, ко мне обратился анонимно некоторый богатый предприниматель. Он попросил держать его в курсе моих разработок и разово выплатил за это небольшую сумму в криптовалюте. Впоследствие я продал ему несколько своих новых технологий по цене значительно ниже рыночной.

Принадлежность этого предпринимателя к той самой корейской компании просвечивала достаточно отчётливо. Собственно именно поэтому я и продал ему технологии так дёшево.

Стас Рыбкин: У меня вот какой вопрос возник. Я так понимаю, что в ваш договор входил пункт о неразглашении всего того, что вы мне тут сейчас рассказали?

Олег Батыгин: Всё верно.

Стас Рыбкин: Не возникнут ли у Вас проблемы после моей публикации?

Олег Батыгин: Юридически я в своём праве. Два месяца назад транши от корейской компании прекратились. Никаких объяснений не последовало. Моё письмо к ним осталось без ответа. То есть они разорвали договор в одностороннем порядке, и значит меня теперь ничто не связывает. Однако Вам я рекомендовал бы быть осторожным.

Стас Рыбкин: Вы полагаете, что компания может меня атаковать?

Олег Батыгин: Видите ли какое дело… Мне представляется, что любая современная большая компания напоминает своего рода слизевик. То есть это такая подвижная и аморфная туша без центральной нервной системы. Однако в этой туше вполне себе распространяются весьма сложные информационные сигналы, подчинённые достаточно причудливой логике.

Системой управляют тенденции. И, несмотря на то, что договор разорван, и рациональная опасность разглашения видимо больше не работает, тенденция к сохранению информации может продолжать существовать и действовать.

Я бы на вашем месте смонтировал бы ролик здесь, запустил бы его в сеть прямо с нашего острова и выждал бы здесь никак не меньше пары недель после публикации. Вы должны понимать, что мы имеем дело с системой, природы которой не понимаем. Наши корпоративные гипотезы - это всего лишь гипотезы. Когда я расскажу Вам больше, вы поймёте что эти гипотезы объясняют вовсе не всё. Береженого бог бережет.

На острове есть бесплатные жильё, еда, море, лес. Поживите с нами месячишко. Тут хорошо.

Стас Рыбкин: Огромное спасибо за предупреждение и приглашение, но к сожалению я связан несколькими договорами. Мне придётся отплыть на континент послезавтра.

Олег Батыгин: Завтра утром я обещал вам экскурсию по острову, а завтра вечером мы устроим для вас вечеринку с африканскими танцами и прочим весельем. То есть у Вас есть время подумать. На этом острове вы в полной безопасности.

Я давно сосуществую с этой системой и научился предчувствовать её движения. И вот моё предчувствие мне говорит, что на острове вы в безопасности, а за его пределами, не знаю.

Стас Рыбкин: Ох… Разве же можно говорить такие вещи накуренному человеку?

Олег Батыгин: Нужно. Помните старый мем, времён Упячки: “Опасайся неведомой ёбаной хуйни!”. Вот именно с упомянутым в этом призыве явлением вы сейчас имеете дело. Я научился опасаться этой штуки. Я даже научился с ней как-то коммуницировать. А Вы и ваши люди впервые вступили с ней в контакт.

Этот остров в некотором смысле заколдован. Он у системы или Неведомой Ёбаной Хуйни, если угодно, на особом положении. Здесь вы словно в центре магического круга, вокруг которого резвится нечисть. К слову, с безопасностью и комфортом этого места связана последняя из гипотез, объясняющих произошедшее со мной, которую я сегодня изложу. Уже поздно. А завтра у нас напряженный день. Поэтому ещё пара затяжек, одна телега и, как говаривал известный московский балагур-тусовщик, Никита Ёлкин, “в тряпки”.

Стас Рыбкин: Вы были знакомы с Никитой?