Я снова и снова запускал свою модель и сеть снова и снова рвалась слишком быстро. Я по разному менял коэффициенты. Даже написал несложную “генетическую” весовую машину, которая сама подбирала параметры, ведущие к наиболее продолжительному существованию сети. Но всё было бесполезно. Сеть обрушалась на какой-нибудь жалкой десятитысячной итерации.

Понятно, что мой шар был просто забавной игрушкой. На звание серьезной экономической модели он претендовать не мог. Однако что-то меня мучило и не давало бросить начатую потеху.

Знаете, бывает такое сосущее весеннее чувство, когда вы понимаете. что прямо здесь и сейчас чего-то не хватает. Вы не знаете чего именно. Этим чем-то может быть полная рюмка, разговорчивый приятель, хороший джойнт, подруга, морской бриз, песня Tenhi или же репродукция раннего Мондриана.

Присутствует настойчивое отчетливое ощущение того, что существует какая-то штука, в присутствии которой всё вдруг станет пронзительно прелестно и правильно. Это чувство преследовало меня в тинейджерстве, заставляя много эксперементировать. Оно же привело меня и в IT и к литературному труду. Тогда я испытал эту пронзительную, поющую “тоску по недостающему” в очень сильной, эссенциальной форме.

Я испытывал острое и сладостное мучение от ощущения того, что здесь должно быть что-то ещё. В модели не хватало какого-то важного компонента. И это “еще” будоражило мое воображение, наполняло меня пряным тягучим волнением. Подобное волнение я часто испытывал в восьмидесятых, перед своими первыми отроческими свиданиями.

Соседние апартаменты занимал молодой парень. Весьма вероятно, что он был гей. Я отчетливо помню утро, когда я стоял на балконе с чашкой кофе. К нашему подъезду подкатил автомобиль “BMW” именно того сорта, который совершенно не оставляет сомнений в занятиях своего хозяина. Я рассматривал красивую, мощную, агрессивную широкомордую тачку, чувствуя, что стоит мне протянуть руку и я ухвачу за крыло тот самый неуловимый компонент моего проекта. Из подъезда вышел сосед в роскошной розовой рубашке, чёрных глянцевых штанах в облипку и в ослепительно белых кроссовках на толстой подошве. Он очень уверенно распахнул дверь “BMW” и скрылся в автомобиле. “Опасные связи” подумал я и меня тут же осенило.

Опасность связей в моей модели можно было сравнительно просто оценить, по вполне формализуемым признакам. Опасные связи были заметны.

Я вернулся в комнату и за пару часов набросал простой компонент, который пробегал по всей сети, уничтожая наиболее опасные с его точки зрения связи, стараясь при этом таки не разорвать ничего лишнего. И всё заработало. В этом виде модель легко выдерживала полмиллиона итераций.

Я поиграл с “параноидальностью” своего “охотника за опасными связями”. Оказалось, что его эффективность не бесконечна. Если он был слишком усерден, он сам становится причиной ранней гибели своей сетчатой вселенной, разрывая лишнего. Если же он, напротив, был настроен мной избыточно благодушно, система также рушилась слишком рано, но уже из-за недогляда за расплодившимися опасными связями.

В общем, при идеальной,сбалансированной настройке “охотник” позволял сфере прожить чуть больше полумиллиона итераций. После чего всё равно наступал порог хрупкости и шар разрушался.

На этом месте я испытал что-то наподобии творческого оргазма. На меня нахлынуло тихое счастье и оглушительное опустошение. Было воскресенье.

До вечера я с увлечением работал над статьей для Хабра. В статье я описывал архитектуру и некоторые конкретные реализации своей сферической игрушки, попутно рассказывая о том, насколько ужасен, неизбежен и неумолим системотехнический порог хрупкости актуальной цивилизации.

Закончить статью я собирался эффектным появлением "охотника за опасными связями". Под конец текста я собирался вспомнить "За миллион лет до конца света" Стругацких и нагородить бурелом маргинальных гипотез об аналоге своего "охотника" в пространстве действительной жизни. В общем статья ожидалась весьма эффектная. Я копчиком предчувствовал славу, флейты и фимиам. Лавровый венец уже колол мой бледный лоб…

Около пяти вечера я отправился в ресторан с симпатичной британской леди, найденной вчера в Tinder. Потом мы с ней курили на диване мою трубочку, ели солёные фисташки и смотрели “Hotarubi no Mori e”. Я вообще обожаю трогательное умное сёдзё. В частности Юку Мидорикаву. Заснули мы около четырех.