Другие места
17. Муравьиный король
– Так вот, дети, не все муравейники одинаковы, – рассказывал Виталий Егорович, сидя на замшелой поваленной сосне. – Бывает так, что капелька феромона, отмечающего муравьиную королеву, попадает на обычного рабочего муравья. Тогда муравьи прогоняют свою мать, и брат их занимает ее место.
Такой муравейник, конечно, обречен на смерть, но один сезон он еще способен простоять. Жизнь в нем удивительно меняется. Лишенные необходимости заботиться о потомстве, муравьи переключают свои силы на строительство: ведь рабочий муравей работает не по принуждению, а потому что иначе не может. В результате потерявшей практический смысл деятельности этих безумных строителей возникают удивительные по форме муравейники. Они очень редки. Я в своей жизни видел только два. Один напоминал высокий сапог с идеально круглым сквозным отверстием в голенище, другой походил на метровую сидящую на земле осу с ракетной установкой между крыльев и двумя пулеметами около жвал.
• • • • • • • • • • • •
– Мальчики, что это? – Аня была удивлена и едва ли не испугана.
– Это муравейник. – Вадим любил насекомых.
Дима достал видеокамеру.
– Погоди... – Аня сняла через голову черное обтягивающее платье, оставшись совсем голой, и надела огромные, похожие на стрекозиные глаза очки. – Теперь снимай…
Дима снимал. Медленно, походкой манекенщицы Аня пошла в сторону муравейника. Встала на четвереньки, провела языком по шершавой его поверхности. Улыбнулась, разжевывая муравьев. Встала в полный рост, сжала бедра и несколько минут мастурбировала, закинув голову вверх. Наконец, глядя через очки на вершины елей, широко раздвинув в две стороны колени, Аня села на муравейник.
18. Сейбуцу Суу, или Ико, Неко, Кумико
Огромная шутиха с мечом на конце ударила змея в низ живота. Змей не ожидал от поединщика такой подлости и заплакал, скорее от обиды, чем от боли. Из разорванного живота дракона ползли наружу окровавленные внутренности. От запаха крови змей пришел в знакомое возбуждение. Он уже понял, что сейчас будет, и заплакал сильней, теперь еще и от страха. Голова его потянулась к животу, он ничего не мог сделать, инстинкт был сильней. Наконец челюсти его сомкнулись на собственных кровавых кишках, и тут же в мозгу взорвался, побеждая боль, морозный шар эйфории. "Уроборос сраный" – успел подумать змей, теряя сознание.
• • • • • • • • • • • •
– Просто поразительно много блядей вокруг, – произнесла Лидочка. – Такое чувство, что у всех вместо головы гениталии. Нет бы книжку по истории прочесть. Читают всякое говно. Я бы тех, кто это пишет, сажала.
– Знаешь, – ответил Юра, – среди моих друзей тоже нет никого, кто сколько-нибудь заботился бы о душе. Все разговоры только на тему "кто кому куда заправил", ну или "чем проникнулся". Я так счастлив, что встретил тебя.
– Я только хочу тебе сказать одну вещь. Девственность это сокровище. И я не хочу выбрасывать на свалку бриллиант. Ни в каком случае, ты понимаешь?
Юра протянул Лидочке нож, встал на колени на столик кафе, сбросив на пол посуду, стянул брюки, трусы и сказал: "Режь!"
19.Армированные ганглии
Молли, прислонившись к ржавой клепаной опоре, смотрела на Ридру Вонг с удивлением и едва ли не со страхом. Ридра положила на землю карманное зеркальце, а на него пять круглых стальных шариков. Действовала она осторожно, ветра не было, и шарики стояли на стекле, не пытаясь убежать. Удостоверившись в стабильности конструкции, Ридра вскочила, пнула зеркало с шариками ногой, выхватила крошечный никелированный пистолет и выстрелила туда, где на краю плоской длинной крыши ангара сидело рядком шестьсот тридцать восемь голубей. Полетели перья, и четыреста птиц ссыпались на землю, пораженные единственной пулей.
– Господи, сколько смерти. – Молли закрыла лицо ладонями.
– Зато какая удача! – Ридра сдула дымок с отверстия ствола.
– Но зачем тебе столько мертвых птиц?
– Нельзя быть такой меркантильной с удачей, – ответила Ридра.
• • • • • • • • • • • •
Молли забралась в большую стеклянную сферу и устроилась там, обхватив колени руками. "Давайте, мальчики!" – шепотом произнесла она. Рон и Кали завинтили тяжелый люк на верху сферы, опустили забрала шлемов. Рон повернул рубильник, и серая стальная стена поехала вверх. За ней был открытый космос. Мужчины толкнули сферу, она медленно прокатилась по полу и наконец выпала в пустоту. Сфера удалялась, вращаясь, Молли внутри нежно улыбалась и махала рукой. Кали плакал и не мог вытереть слез, потому что был в скафандре.
"Что вы творите, уроды!" – прогремел в наушниках голос Ридры Вонг. Она стояла в дверях шлюза, ее шикарный малиновый с зелеными вставками скафандр изумительно подчеркивал фигуру. Мужчины подошли к ней и обняли с двух сторон.
– Не кипятись, капитан, – сказал Рон. – На обратном пути заберем, куда она с орбиты денется.
– Она умрет! – закричала Ридра, и тут же очень тихо спросила: – Вы что, ее больше не любите?
– Обожаем, – ответил Кали. – Это была ее идея, ей просто очень понравилось ощущение, когда ты ее воскрешала. Ей захотелось еще раз.
20. Гоночный черт
Очень забавно прокатиться на мотоциклах по стерне июльской безлунной украинской ночью. Скачет вместе и отдельно от тебя освещение, плывут в ароматной тьме далекие черные посадки. Изобильные звезды неподвижны и сусально декоративны. От этого возникает что-то. В нем утренняя (с какого перепугу?) ярость погони и очевидный (лампа же настольная, прыгает только...) сладчайший теплый уют. Толик поотстал намеренно от товарищей в гонке. Он был юноша мечтательный, и ему хотелось сейчас одинокого полета через все это безобразие. Дабы усугубить порыв, он левой рукой вытащил из кармана коньячную фляжку, в ней оказался настоянный на терновых ягодах яблочный самогон; сделал длинный глоток. В этот момент он и пропустил кочку. Оба колеса унеслись вправо. В лицо прыгнула земля, показалось, что кто-то с жутким нажимом провел по ноге очень большим рашпилем. Толик открыл глаза, проверил, целы ли кости, мотоцикл лежал рядом. От досады Толик пнул его правой ногой в седло, мотоцикл заскулил. Толик встал на колени и подполз к мотоциклу. Тут все вокруг сделалось стеклистым и текучим, словно состоящим из струй, а на месте мотоцикла обнаружился хилый зеленый чертенок. На его ноге случился открытый перелом, возле самого копыта.
– Зачем ты меня пинаешь, хозяин, я же тебя хорошо катал, добей лучше, я без ноги не жилец.
Страшное чувство жалости и стыда охватило Толика. Он обнял чертенка за тонкую зеленую шею. Внутри все свело от неудобства за самого себя.
– Что ты, малыш, перестань, я тебя вылечу.
• • • • • • • • • • • •
– Вот что, Сережа, – произнес Толик, картинно выливая рюмку в ведро с помоями. – Все видят, я спора не хотел, но пускай себе случится. Берем завтра наших чертей и едем вокруг геоида, по широте Винницы. Уступаем всякому искушению, будь то юбка, дурь какая или красивый трамвай. Пускай черти грехи считают. А тому, кто первым на этом месте снова окажется, пятьдесят процентов к сумме очков. Пусть тому достанутся и земля, и тугрики, и Ольга. Согласен?
– А чего такого, макогоном по тыкве только больше не бей.
– Уроды чертовы! – Ольга швырнула бутылку о стену, понимая, что, возможно, долго не увидит своих кавалеров.